Тишина

1

Когда на небе загорались звёзды...

Нет, заново.

Когда моя Джиу улыбалась, на небе загорались яркие звёзды. Когда она плакала, шел холодный дождь.

Она была прекрасна. Ее тонкое, бледное, хрупкое тело, густые черные волосы, каждый вечер рассыпавшиеся у нее на плечах, черные, словно угольки глаза и едва заметная улыбка нежно-алого цвета...

Я мог бы говорить о ее красоте вечно. Я видел в ней всю прелесть этого мира, но она замечала в себе только то, что считала худшим, что человеческому взору недоступно.

Джиу любила танцевать. Если быть точнее, она танцевала. Насчёт любви к танцу я сказать ничего не могу: она вкладывала в него всю душу, но он причинял ей столько боли...

Руки, ноги, спина... Все тело этой тонкой, хрупкой девушки было усыпано синяками и ссадинами, а в некоторых местах проглядывались и кровавые следы.

Ее бедные, измученные стопы были покрыты ранами. Она танцевала через адскую боль, и я об этом знал, но ничего не мог поделать. Такова цена искусства.

Она светилась на сцене и угасала каждый раз, уходя за кулисы. Она жила танцем, отдавая ему всю себя.

Я видел в ней искусство.

Но за ее невероятными линиями и движениями скрывалась вся ее боль, которую она в нужный момент умело прятала куда-то глубоко вовнутрь и больше никогда не показывала.

Боль сжигала ее изнутри, подобно яду.

Я любил в Джиу абсолютно все. Она же, напротив, ненавидела все то, что я в ней любил.

Ее красивое тело казалось ей недостаточно тонким, невероятные волосы - слишком неаккуратными, а танцуя перед зеркалом она и вовсе могла упасть на старый, холодный паркет и разрыдаться, закрыв лицо руками.

Больше всего в этой жизни она боялась тишины. Ей всегда нужно было с кем-то говорить, но друзей у нее не было. Она находила утешение во мне.

И я до сих пор с горечью и тоской вспоминаю наши долгие, искренние разговоры по ночам.

Кажется, я заговорился. Это все не имеет значения, если вы ничего о ней не знали.

Так позвольте же мне начать мой рассказ.

-

Мы познакомились весенним утром.

Джиу сияла, словно лучик восходящего солнца и никакая усталость ещё не оставила ни одного следа на ее прекрасном, юном лице.