Удержание моей невесты

eleven

\~~~~~~~~~~~~~~~Верона~~~~~~~~~~~~~~/
Позже тем же вечером меня приглашают вниз на ужин с Гришей. Я удивлена, когда вхожу в столовую, а там только мы вдвоем. Хмурюсь, надеясь, что Артём хотя бы что-нибудь поел.
Гриша все еще одет в свадебный костюм, из-за чего я чувствую себя совершенно неуместно в своем удобном топе и штанах для йоги. Правда, теперь у него нет галстука, а несколько верхних пуговиц на черной рубашке расстегнуты. Я начинаю думать, что, возможно, именно так Гриша ведет себя непринужденно.
Я подхожу к столу и вижу тарелки со сливочным супом и множество бутербродов, приготовленных на гриле, с различными видами сыра и мяса.
— Ничего особенного, — говорит Гриша, когда я сажусь справа от него за длинный обеденный стол. — Я еще не нанял профессионального шеф-повара.
Я понимающе киваю. Я не ожидала ничего экстравагантного, но не говорю ему об этом. Думаю, чем меньше буду говорить при нем, тем лучше.
Мы едим в тишине. Бутерброды действительно вкусные. Суп немного пресноват, но я все равно ем его, потому что голодна. Я никогда не была из тех, кто отказывается от еды. Моя бабушка никогда не умела хорошо готовить, а питание в школе-интернате было ужасным, поэтому я привыкла есть все, что мне подавали.
После того, как я закончила, вытираю рот льняной салфеткой и поворачиваюсь к мужу.
— Гриша, насчет того, что было раньше ... Мой голос замолкает, но он поднимает руку, останавливая меня.
— Я знаю. Артём рассказал мне все, — говорит он.
Я хмурю брови. Тема не имел права рассказывать об этом Грише. В конце концов, я собиралась сама объяснить своему мужу. Артёму не нужно было говорить о моем травмирующем детстве, поскольку это не его история.
Федя входит в комнату, чтобы объявить о доставке.
— Да, наверх. Ты знаешь, в какую комнату, — загадочно отвечает Гриша.
— Вы всегда получаете доставку так поздно вечером? — Я спрашиваю его.
Он поворачивается ко мне и говорит с ухмылкой: — Только когда это абсолютно необходимо.
Я смотрю на него несколько секунд, прежде чем отвести взгляд. Официант приносит десерт, состоящий из различных видов тортов и пирожных. Все они выглядят аппетитно, но я беру только один кусочек мятно-шоколадного торта, моего любимого. Все так ново, а нервы на пределе, что у меня почти нет аппетита. Я даже не в состоянии доесть вкусный десерт.
Гриша хмуро смотрит в мою тарелку, прежде чем встретиться со мной взглядом.
— Не соответствует твоим стандартам? — спрашивает он.
Что это с ним такое, что он думает, что все ниже моего достоинства? Я не какая-то заносчивая ханжа, какой он меня явно считает.
— Я сыта, — просто отвечаю и пожимаю плечами.
Он кивает, но я могу сказать, что он мне не верит.
— Я постараюсь нанять шеф-повара и кухонный персонал на этой неделе, чтобы домработницы не занимались приготовлением пищи и уборкой.
Что ж, если домработницы готовят, они не так уж плохо справляются. Бывало и получше, но бывало и намного, намного хуже. И если это то, что я должна есть каждый вечер, то меня все устраивает.
Мы сидим в тишине, пока я потягиваю воду, а Гриша пьет темный ликер из маленького бокала. Только когда Федя входит в комнату, чтобы сообщить, что о доставке позаботились, Гриша говорит мне, что я свободна и могу вернуться в свою комнату.
Смотрю на него, моргая. Я подумала, что в нашу первую брачную ночь, он захочет...
— Что? — рявкает он, глядя на меня так, словно я зря трачу его время.
— Ничего. Я ...
— Ты что? — спрашивает он, вставая и возвышаясь надо мной.
Я сжимаюсь в его присутствии. Не знаю, о чем я думала. Хочу ли я вообще спать с таким мужчиной, как Гриша? Ответ — ясное и ошеломляющее "нет". Мне нужно тащить свою задницу в свою комнату, пока он не передумал и не навязался мне.
— Спокойной ночи, — говорю я ему, прежде чем покинуть комнату.
Я решаю смыть этот напряженный день горячей ванной. Мне кажется, что отмокаю несколько часов, прежде чем, наконец, достаточно успокаиваюсь, чтобы выйти. Я вытираю волосы полотенцем, а затем накидываю на себя белый халат и иду в спальню.
Я подхожу к шкафу, чтобы переодеться, и останавливаюсь как вкопанная. Почти пустой шкаф теперь заполнен одеждой. Новая, незнакомая одежда.
В благоговейном страхе мои пальцы пробегают по мягким дорогим тканям вешалок с новыми рубашками и платьями. Я проверяю бирки и, конечно же, все они моего размера. Это заставляет меня задуматься, догадался ли Гриша или он заглянул в мой шкаф, когда меня не было в моей комнате, и проверил бирки на старой одежде.
Кстати, о моей старой одежде...Я возвращаюсь к вешалкам, на которых она висела. Мое сердце замирает, когда я понимаю, что мои вещи пропали. Пропала вся моя одежда... включая платье моей матери.
— Нет, нет, нет, нет, — повторяю я, обыскивая полку за полкой в поисках любимого платья.
После того, как обыскала весь шкаф, разнесла всю свою комнату и осталась с пустыми руками, я обнаружила, что мои ноги передвигаются раньше, чем мозг успевает за этим уследить. В этот момент логические рассуждения полностью выбрасываются в окно, когда я выхожу из своей комнаты и прохожу небольшое расстояние по коридору к двери, о которой Федя сказал мне ранее, что это дверь в комнату Гриши.
Мои крошечные кулачки барабанят по дереву, сотрясая раму. Ему требуется несколько секунд, чтобы открыть дверь, но когда он делает это, я тут же сожалею о своем решении противостоять ему.
Гриша больше не в костюме, он без рубашки, темно-серые спортивные штаны свисают с бедер, с его волос капает вода после недавнего душа.
— Чем я могу тебе помочь? — взволнованно спрашивает он.
— М.. мои вещи! — Выпаливаю я, заикаясь. — Что ты сделал с моей одеждой?
— Дай угадаю, — говорит он, скрещивая руки на груди, демонстрируя свои мускулистые бицепсы, — Тебе не нравится твоя новая одежда.
— Меня не волнует новая одежда! — Кричу я. — Меня волнует моя старая!
Он закатывает глаза.
— Для такой принцессы, как ты, я бы подумал, что ты была счастлива избавиться от этих уродливых лохмотьев.
— Это были не лохмотья! — Слезы жгут мне глаза, но я отказываюсь отступать или показывать слабость. — Я хочу их вернуть. Сейчас же! Я требую.
— Сейчас? — Он расцепляет руки и делает шаг вперед, возвышаясь надо мной. — Этой одежде место на помойке, и именно там она и находится.

Я с трудом сглатываю комок в горле. Если я потеряю платье моей матери, единственное, что у меня от нее осталось, то просто не знаю, что буду делать.
Он подходит ко мне еще ближе и, наклонившись, шепчет мне на ухо: — Если ты снова придешь в мою комнату посреди ночи, лучше бы это было потому, что ты хочешь либо сесть мне на лицо, либо встать на колени.
Горячий румянец поднимается по моей шее и щекам, когда я опускаю взгляд в пол, весь гнев и борьба во мне быстро иссякают. Никогда раньше мужчина так со мной не разговаривал. Я всегда была недоступна для любого, кто осмеливался смотреть в мою сторону. Но у меня такое чувство, что Гриша не привык, чтобы ему говорили "нет".
— Мусор не вывозится до вторника. Может быть, ты все же сможешь сохранить свои тряпки, — замечает он, разжигая мой гнев и заставляя его мгновенно вспыхнуть с новой силой.
В ярости я отворачиваюсь от него и спускаюсь по коридору. Бегу на кухню в поисках мусорных баков, где могла быть моя одежда.
Федя сидит на кухонном столе и ест сэндвич со стаканом молока.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Предлагает он.
— Моя одежда. Что ты с ней сделал?
Он встает, оставляя недоеденный сэндвич на столе, и ведет меня на улицу к ряду мусорных баков в задней части дома.
— Гриша сказал мне выбросить её.
— Я знаю, — говорю я ему со вздохом, прежде чем открыть крышку одного из мусорных баков. Я нахожу черный пластиковый пакет и разрываю его. Запах гниющей еды ударяет мне в нос, и с отвращением отворачиваюсь. — Ты знаешь, в какой именно бак положил мою одежду?
Бенито подходит к следующему и открывает его.
— Может быть, этот. Он вытаскивает несколько пакетов, и под всем этим мусором оказывается моя старая одежда.
— О, слава богу, — восклицаю я, прежде чем роюсь в куче и вытаскиваю мамино платье. Я прижимаю ткань к груди. От него воняет мусором, но мне все равно. Я постираю его завтра и верну к жизни, как всегда.
Замечая растерянное выражение лица Феди, я объясняю: — Это принадлежало моей матери и единственное, что у меня от нее осталось.
— Ах, — понимающе бормочет он.
Спеша в дом, я изо всех сил цепляюсь за платье. К тому времени, как возвращаюсь в свою комнату, я все еще злюсь. Гриша думал, что может просто взять мои вещи и выбросить их, как будто они ничего не значат. Хотела бы знать, что для него важно также сильно, чтобы я могла это выбросить. Но часть меня думает, что его вообще ничего не волнует.

ПОДПИСЫВАЕМСЯ‼️

https://t.me/wrrraaams