У нас не было выбора

1. Чудо

Сколько уже прошло дней? 5? 6? А может уже считать в неделях? Гоуст не знал наверняка, как и наверное многие на данный момент. Он не мог даже пошевелиться, лежа израненный на полу, пока вокруг него ошивался солдат из вражеской группировки, который на удивление хотел ему помочь. И почему?

А потому, что только недавно произошел взрыв. Химикаты распространились достаточно быстро, заразив миллионы и убив тысячи. ОТГ-141 в этот момент сражалась на вражеской территории, недалеко от ядра заражения, когда внезапно многие полегли на землю в конвульсиях, кашляя и покрываясь синими-фиолетовыми венами, пока и вовсе не начали нападать на своих. А предупреждать то никто и не начинал даже!

Саймону "Гоуст" Райли, мягко говоря, "повезло", не заразиться. Возможно, маска спасла его от заражения, или что то в этом духе. Он не был уверен, и ему было не до этого, пока он отбивался от толпы мутировавших тварей, в том числе стреляя и по своим. Гранаты спасали, но временно. Врагов, в том числе с химикатами в легких, было много. Ему нужно было найти укрытие, и срочно.
Как внезапно смотровая вышка с нагорья обрушилась прямо на него. Черт, ногу зажало, как и левую руку. Один из заражённых услышал его хриплые вздохи и приглушенные маты в попытке выбраться, и бросился прямо к лейтенанту. Он пытался укусить, разодрать плоть, но благо хотя бы с одной целой рукой Гоуст смог управиться чтобы тот не смог даже носом его коснуться.

Спасло его чудо: кто то убил солдата, зарядив ему в голову сломанную деревяшку от вышки, что и отбросило его к чертям. Кто это был Саймон не увидел, надеялся, что хотя бы с сознанием; видел лишь очертания при свете. Вроде двигался этот человек не так резко, как заражённые, хорошо.
Но и долго разглядывать он не смог; силы его покидали так же быстро, словно он был мухой, которую прибивают шлепком. Гоуст закрыл глаза, голова шлёпнулась на землю а сознание постепенно потерялось, заглушив женский незнакомый голос. Стоп, женский?

Да-да, все правильно написано. Женский. Когда его глаза снова открылись, он услышал грубое, "очнулся наконец-то", с русским акцентом. Он был удивлен, что не умер, особенно учитывая ещё то, что похоже был захвачен вражеским солдатом. Хотя стоп.
Медленно приподняв голову, Гоуст заметил, что его вышесказанные раненые конечности были обмотаны бинтом, а его форма в тех местах была оторвана. Вау, что за забота. Впервые он видит такое.

Солдат протянул ему миску. Снова были те же очертания, только в этот раз позади врага стояла то-ли свеча, то-ли лампа, на возвышенности. Пахло... нормально. Похлёбка, самая обыкновенная. "Тебе нужно поесть. Сам сможешь или как?" Гоуст мотнул головой отрицательно. Несмотря на то, что он был в сознании, конечности он почти не чувствовал. Ну, хотя бы пальцем большим на ноге двигать может, хоть что то хорошее. Но ему бы хотелось дать отпор и оттолкнуться.
Вздохнув, русский сел рядом с ним на пол. Он приподнял балаклаву Саймона, и тогда тот заметил, что у собеседника поменьше руки, чем у обычных солдат. Мужских, в смысле. Взяв ложку, незнакомец принялся кормить его медленно, осторожно. Гоуст сглатывал небрежно, чуть кашляя, отчего приходилось краями ложки собирать юшку и засовывать обратно в рот. "Растяпа." Быстренько пронеслось на русском.

Карие глаза снова поднялись на незнакомца, чтобы с третьей попытки попытаться рассмотреть лицо его спасителя. И вот: женщина средних лет в армейской форме с нашивкой флага Беларуси на рукаве у плеча. Рыжие волосы под 1 сострижены, морщины у носа. Тень ее тела не давала рассмотреть глаза, но видимо они у нее были голубые. Да, голубые. Такой цвет он вряд-ли с чем то спутает (два голубоглазых в команде было, и двое же из них полегло от его рук). На щеке было пятно, может грязь, а может кровь, не разобрать.
"Зачем?" Смог наконец вымолвить лейтенант, хотя и женщине пришлось переспросить его. "Зачем помогаешь? Подлатала, накормила..."
"Ты единственный, кого я смогла встретить на данный момент, не заражённого." Незнакомка набрала последние капли похлёбки со дна миски и поднесла их к бледным губам британца. "Ешь, пока дают." Голос мгновенно стал твёрже, а напор на ложку чуть усилился. Саймон приоткрыл рот, и последняя ложка юшки ушла по его пищеводу. "Молодец. Теперь отдыхай." С этими словами она встала с колен и снова стала силуэтом в его едва ясном взгляде, пока и вовсе не стала серым пятном.