Хани Ярд

- 4 -

Адам решил пойти в душ, точно шум воды в душевой кабине мог бы примирить его с гулкой дробью дождевых капель. Однако стоило повернуть кран, как с противным шипением потекло нечто ржавое, красно-оранжевое, по густоте больше напоминающее томатный кетчуп. В нос шибанул неприятный, с металлическими нотками запах, такой сильный, что Адам едва сдержал рвотный позыв.

Днём вода текла абсолютно нормально, но сейчас — Адам убедился, проверив все краны — шла только эта мерзкая жижа. Подавив желание выругаться, он ушёл в спальню.

Раздражённый и в особенно мрачном настроении, он всё-таки сумел задремать. Правда, это было больше похоже на падение в гулкий и пустой тёмный колодец, но всё же так было лучше, чем предыдущие бессонные ночи.

Скрежеты, шорохи, шум ливня — всё это будто бы осталось за стеной, а сам Адам оказался в тишине, наполненной до краёв первозданной тьмой, и лежал там совершенно один. Впрочем, в Хани Ярд одиночество не обретало неприятного оттенка. Напротив, здесь оно было сродни благословению.

Вынырнул он из сна задолго до рассвета, и если бы не смутное беспокойство, даже почувствовал бы себя полностью отдохнувшим. Адам словно и не видел сновидений, и в то же время утром снова и снова вспоминал обрывочные и хаотичные образы: тёмные фигуры, что двигались среди деревьев за окнами, яркие огни мчащихся автомобилей, белые стены и слепящий свет, как в больнице...

И почему-то очень ясно вставала перед глазами картина, где благожелательный нотариус вкладывал ему в руки конверт с завещанием Саванж. Вот только эта сцена совсем не совпадала с тем, как всё происходило на самом деле.

Снова и снова пытаясь понять, было ли это снами или фантазиями, Адам вдруг с ужасом осознал, что даже не знает точно, какое из воспоминаний — настоящее. И пусть у него оставался номер нотариуса, но он не мог прямо сейчас позвонить и уточнить этот момент.

Попытавшись отбросить пустые размышления, Адам отправился готовить завтрак. Единственным, что вчера уцелело, была плошка с беконом, которую он оставил в морозилке. Он решил поджарить все кусочки разом на случай, если холодильник снова откажет.

Масло потрескивало, и в этом звуке были и покой, и уют. Внезапно даже кухня стала казаться менее неприятной. Бросив полоски бекона на разогревшуюся сковороду, Адам поставил чайник и задумчиво глянул в окно. Там уже посветлело, можно было различить силуэты деревьев, тонущие в густом молочно-белом тумане. Тишина и какое-то особенное спокойствие были в этом зрелище. Адам вдруг подумал, что начал привыкать. «Есть что-то в житье в таком маленьком городе, — рассудил он. — Что-то успокаивающее...»