Мятный Кот

28. - Подснежник. -

Дыхание было чуть прерывистым после очередной порции слез и завываний. Маленький носик редко шмыгал, а пальцы крепко сжимали в руках чёрную толстовку на себе, что принадлежала Юнги. Сил на что-либо не было. Разум и организм были жутко вымотаны и требовали отдыха, требовали покоя.

Чонгук смотрит на Чимина, гладя спящего по волосам, сам иногда всхлипывая. Старший так кричал от боли, завывая. Это было страшно. Страшно наблюдать, как мучается человек, бьётся в агонии. Тяжело понимать, что ты ничем не можешь помочь. Это очень страшно. Чонгук с трудом держался, наблюдая за таким.

Чьи-либо страдания он воспринимал с тяжестью на сердце. Да что там, омега даже мух из паутины вытаскивает, отпуская на улицу, а потом жалел, потому что паук остался голодным. И то, что происходит сейчас, очень давит и влияет на Гуки. Близкие ему люди страдают. Благо бедный, вымотанный Чим погрузился в сон. Такой спокойный, не дёргаясь и не мыча от боли, как прошлый раз. Как за пару, может, тройку часов до этого. Он спал относительно спокойно. Дыхание постепенно приходило в норму, и грудь вздымалась равномерно. Лицо выражало такой же покой, от чего несказанно было легче.

Чимину и вправду все эти два дня было плохо. И третий день он так же встретил в бреду, крича от боли так, что уши закладывало.

От палаты все шарахались и косились испуганно, ведь было ощущение, что в ней кого-то зверски убивали. Находившимся в помещении с омегой тоже было не по себе от этих истошных воев, и всех самих трясло. Страх связывал, а беспомощность заставляла чувствовать отвращение к себе, ведь никто из них не мог избавить рыжика от этой боли и страданий.

Намджун, сидящий рядом, до сих пор слышал в ушах звенящие визги друга, поджимая губы. На плечо легла рука чужого родителя, заставив слегка вздрогнуть.

Тэён кивнул, похлопывая по плечу, сам в ужасе и шоке. Уже третий день их сын бился в конвульсиях, что невыносимо, и он только чудом уговорил мужа остаться дома. Юну на это время они отправили к бабушке. И, пожалуй, это было верным решением, ведь их маленькая дочь и минуты не продержалась, забилась бы в истерике.

На дворе уже было около пяти часов утра, но никто не думал смыкать глаз. Каждый сидел и трясся от волнения, ожидая звонка от Чанёля или Тэхёна. Все были как на иголках, они жаждали правды, но также каждый боялся её так, как кот боится огня.