MGPD Preferences: Parenthood

1.4. Судьбоносное решение (Кирилл Гречкин)

Кирилл никогда не был из тех, кого заботила контрацепция.

По крайней мере, он слишком часто напивался настолько, что мысли о презервативах заботили его в последнюю очередь. К тому же, потенциальная беременность точно стала бы проблемой очередной девчонки, которой не повезло связаться с ним, будь то по пьяни или нет. Он даже предположить не мог, сколько в Питере могло быть его наследников (как минимум потому, что воспоминания о многих веселых ночах уже давно стерты алкоголем).

Конечно, в таком образе жизни есть определенный минус и для него самого — в любой момент есть риск подхватить какую-нибудь болячку, а то и целый букет, но Кирилл предпочитал от подобных мыслей отмахиваться и успокаивать себя с тем, что у него достаточно денег, чтобы вылечиться от чего угодно.

Даже если эти заболевания могут быть неизлечимыми...

Да, мысли о потенциальных «наследниках» вызывали в нем раньше только веселье и жалость к девчонкам, с которыми он проводил время, но теперь, когда он хмуро смотрит на сверток из пеленок перед собой, становится совсем не весело.

Он не помнит даже, кто именно мог подложить ему такую свинью, за последний год он провел время с множеством девушек, и едва ли сможет вспомнить, кто именно оказывался в его постели в тот или иной день целых девять месяцев назад.

И хуже всего — то, что загадочная мамочка оказалась крайне умна. Либо слишком рискованна, потому что ее план мог и не сработать. В конце концов, Всеволод Гречкин и отцом-то был сомнительным, не говоря уже о роли дедушки.

В любом случае, именно к нему на работу подбросили загадочную девочку, судя по всему, только-только появившуюся на свет, и тот отнесся к своему сюрпризу с неожиданной ответственностью — отправил за Кириллом своего водителя и потребовал отправиться в лабораторию. А когда сам Кирилл, только-только оправившийся от очередной попойки, попытался отмахнуться от пришедшего за ним мужчины, тот, нисколько не церемонясь, стащил его с кровати и куда грубее, чем следовало бы, отвел его в машину прямо в том, в чем Гречкин-младший заснул за день до этого.

И теперь Всеволод в ярости. Кирилл смотрит на отца, сидящего напротив в большом кресле и глядящего исподлобья то на него, то на ребенка, завернутого одной из служанок в какое-то одеяло, и у Кирилла пропадает любая способность дерзить и отшучиваться. Становится страшно. В последний раз отец так смотрел на него незадолго до того, как в наказание отправить его в самый бюджетный детский дом Петербурга.