Я обещал ему звезды

Глава 11 «никогда!»

— Потанцуем?
Хёнджин протянул Феликсу руку.
— Где-то я такое уже видел, — улыбаясь, он подошёл к парню. — Только учти, что если под Элвиса я хоть как-то могу двигаться, то тут я полный ноль.
— Всё равно, — Хёнджин взял его за руку. — Наконец-то, из тебя вытащили все эти трубки, — он погладил его худые руки.
— Завтра домой, я так рад, — успел сказать Феликс, как тут Хёнджин прокрутил его и, засмеявшись, когда увидел его глаза, которые стали раза в два больше от такого, приблизился и прислонился к нему лбом, прикрыв веки.
— Ты так вкусно пахнешь, — не отрываясь, прошептал он. — Чем? — Феликс провёл руками по его плечам, сжимая их.
Хёнджин опустил голову, одной рукой он приспустил воротник ночнушки и провёл носом по его шее, от уха до ключицы, от чего Феликс зажмурил глаза и глубоко вдохнул ртом воздух, которого оказалось мало и ему казалось, что он сейчас задохнётся от такой близости.
— Сахарной пудрой на кокосовой булочке. Феликс улыбнулся уголком губ.
— Может быть, ты просто голоден?
Хёнджин посмотрел ему в глаза. — В этом можешь не сомневаться.
Феликс обхватил его руками и вжался настолько тесно, насколько мог. — Хёнджин, — он обнял его крепче. — Никогда больше не уезжай от меня. — Никогда.
Лунный свет бил прямо в окно, достаточно освещая палату, чтобы не включать ночник. Их было трое: Хёнджин, Феликс и их безусловная любовь друг к другу.
Хёнджин прижимал Феликса, как тогда, когда они впервые поцеловались, боясь, что всё вокруг — ненастоящее, и он всё ещё спит в самолёте, летя обратно, узнав о состоянии Феликса.
— Почему ты не целуешь меня? — спросил Феликс, отстранившись и поправляя его волосы. — Точнее, почему игнорируешь существование моих губ? — он посмотрел на него снизу, хлопая ресницами.
— Порой твои губы — это единственное чего я хочу, не представляешь насколько. Но я, кажется, потеряю голову если прикоснусь к ним, — он провёл ладонью по его щеке. — Тебе нужно выздороветь. Я боюсь тебе навредить.
— Вот только не надо относиться ко мне как к живому трупу, — Феликс нахмурил брови. — Как ты мне навредишь через поцелуй?
— А что если я не смогу остановиться и захочу большего? — Хёнджин провёл носом по его кисти, целуя её. — Что если моё желание обладать тобой заполнит меня настолько, что я не смогу прислушиваться к своему разуму и плюну на все рекомендации врача о твоём спокойном отдыхе?
Феликс внимательно его рассматривал. Его любимая родинка, его любимые глаза, в которых можно было прочесть все его чувства, его фарфоровая кожа, которая при лунном свете казалась и вовсе прозрачной, его светлые волосы, играя с которыми Феликс забывал обо всём. Он – Хёнджин, был его, он принадлежал ему. Не как вещь и не как раб, а как самое ценное сокровище, которое хотелось спрятать от всего мира, как последний связующий элемент с жизнью. Он в прямом смысле черпал из него жизнь, ибо после всего, что с ним произошло не только за последнюю неделю, но и за последние двадцать лет, Феликс ощущал себя по-настоящему живым только рядом с Хёнджином. Он был любим, он был важен, он нашёл в нём свой дом, из которого его когда-то выдернули обстоятельства. Он, наконец-то, перестал грезить о возвращении в Австралию, только если вместе с ним.
«Я обещаю тебе, что мы поедем, только ты и я. Будем жить в палатке и каждую ночь наблюдать за движением звёзд. Согласен?»
— Согласен, — повторил Феликс вслух, прижавшись носом к его шее, вдыхая аромат его кожи и волос.
Хёнджин поднял бровь. — На что согласен?
— На всё, если рядом будешь ты, — он провёл руками по его бёдрам, мягко касаясь губами его шеи.
Хёнджин закатил глаза от удовольствия и немного повернул голову в сторону, чтобы Феликсу было удобнее. Каждый раз, как его влажные губы касались кожи, Хёнджина как током прошибало.
Феликс, не желая на этом останавливаться, провёл языком от кадыка до подбородка, усыпав эту же влажную дорожку своими поцелуями. У Хёнджина вырвался еле слышный стон, от которого у Феликса сами собой сжались кисти на его талии.
— Погоди, кенгурёнок, — Хёнджин пришёл в себя, взял его руки и переплёл их пальцы— Тебе нужно набраться сил, ты ещё слаб. Не торопись, — он поцеловал его в щёку, надолго припав туда губами, водя ими по всем веснушкам, от которых, как ему казалось, исходило тепло.
— Поспи сегодня со мной, трубок нет, ты уже можешь не бояться, что заденешь меня.
— Хорошо.
Музыка прекратилась, и они медленно подошли к кушетке, на которой и один то еле помещался.
— Скорее всего, тебе придётся всю ночь спать у меня в руках, так как места тут немного, — почесав затылок, сказал Хёнджин.
— Так даже лучше, — Феликс лёг, притягивая его за руку к себе. — Значит, сегодня я, наконец-то, хорошо высплюсь.
«А вот я, наверное, нет», — подумал тот, улёгшись рядом, заключая в объятия Феликса, который уткнулся носом ему в грудь и вскоре тихо засопел.
***
— Тук, тук, — дверь шумно открылась, чем разбудила ребят. — О, добрый день, я тут уже пришёл им помогать вещи собирать, а они спят. Феликс, готов к возвращению домой? Фейерверков не будет, тамады тоже, но я закажу много вкусной еды, и ты, сразу же, прибавишь в весе! — Крис поставил большой чемодан на стул и, в стойке «руки в боки», наблюдал, как только что проснувшиеся Хёнджин и Феликс пытались понять, что вообще происходит.
— Крис, ты не на работе? — Феликс протёр руками глаза, открывая каждый глаз по очереди, прилагая неимоверные усилия. Он бы ещё пару часиков поспал, от Хёнджина шло такое окутывающее тепло, что его моментально расслабляло.
— Я взял отгул, вам же нужна будет машина. Давайте просыпайтесь, ну. Хёнджин?
У Хёнджина затекли руки от того, что всю ночь Феликс лип к нему, и он обнимал его, иначе свалился бы с кровати. Он старался размять плечи, но, пошевелив ими, его пронзила адская боль, как будто тысячи ежей решили устроить ночёвку на каждом.
— Ты же с нами, да? — не дождавшись ответа, Крис заговорил громче. — Ауууу, парни, вы вообще тут?
— Да тут мы, тут, Крис, погоди, дай проснуться, — Феликс нахмурился и плюхнулся обратно на подушку.
— Окей, вы пока просыпайтесь, а я пока к врачу зайду и спрошу что да как, да? Вы только вставайте уже! — он вышел, и в палате воцарилась тишина.
— Он такой иногда бывает шумный, ужас, — Феликс был явно недоволен тем, что его сон был так нагло прерван. — Ты как?