Опаленные мечты/7

глава 16

Стоило мне выйти из комнаты, чтобы спуститься к завтраку, как из-за угла выскакивает горничная и бросается ко мне.
— Гопожа Пизано, только что звонил охранник у ворот. К вам идет мистер Нино.
— Он предупредил зачем?
— Нет. Просто сказал, что это срочно.
Я спешу по коридору и спускаюсь по лестнице, недоумевая, что могло произойти. Горничная проносится передо мной и открывает входную дверь.
— Равенна. — Нино приветствует меня кивком, едва увидев. — Нам нужно поговорить.
— Что случилось?
— Не здесь, — произносит он серьезным голосом.
— Хорошо. — Я веду его через фойе в кабинет Рокко и закрываю раздвижную дверь, как только мы заходим внутрь. Нино садится на кожаный диван у окна и наклоняется вперед, положив локти на колени.
— Элио мертв, — говорит он.
Я в растерянности опускаюсь в кресло напротив него.
— Я не знала, что он болен. Неделю назад мы виделись с ним, и он выглядел здоровым.
— Он скончался не по естественным причинам. Прошлой ночью кто-то ворвался в дом и убил его в постели. Похоже, его сначала пытали.
Я хватаюсь за мягкие подлокотники кресла, когда вспоминаю окровавленные руки Алессандро. Руки, что ласкали мою кожу, пока он лакомился мной два часа назад. Я чувствую, что становлюсь влажной, и быстро сжимаю колени, слегка удивляясь реакции своего тела.
— Как его убили? — спрашиваю я.
— Ножом в сердце.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Даже не представляю. — Нино качает головой, и я умудряюсь скрыть вздох облегчения. — Возможно, это были сербы. Рокко считает, что они ответственны за киллера, стрелявшего в него, поэтому он послал наемников напасть на клуб Попова прошлой ночью. Сербы могли отомстить за нападение на клуб, но время не сходится. Они бы не смогли так быстро ответить.
— Рокко знает, что его отец мертв?
— Нет. Думаю, будет лучше, если ты ему скажешь.
Я с трудом сдерживаю дрожь.
— Хорошо, я поеду в больницу, как только соберусь.
— Отлично. И еще, постарайся не выходить из дома без Алессандро, пока мы не выясним, что происходит, — говорит он. — Провожать меня не надо.
После ухода Нино я возвращаюсь в свою комнату, чтобы переодеться и надеть новые трусики. Но стоя перед ящиком с нижним бельем, меня охватывает необычное желание взбунтоваться. Я опускаю взгляд на трусики и бросаю их обратно, закрывая ящик. Раз уж мне придется встретиться с мужем, то сделаю это, сохранив свидетельство своего влечения к другому мужчине.
Я выбираю персиковые брюки и пиджак — единственный наряд, который мне действительно нравится. Рокко предпочитает, чтобы я одевалась в яркие цвета, такие как черный и красный. Он позволил мне оставить этот комплект только из-за больших золотых пуговиц на пиджаке, на которых изображен логотип торговой марки.
Моя сумочка лежит на комоде, и, когда беру ее, меня охватывает отвращение. У других женщин в сумочках хранятся самые важные вещи. Документы. Бумажник. Телефон. В моей сумочке только маленькая косметичка, которую я уже успела возненавидеть, и две пачки салфеток. Мои документы заперты в сейфе Рокко, а деньги мне не положены. Телефон обычно оставляю на тумбочке. Какой смысл носить его с собой, если я не могу позвонить никому, кроме мужа? Сумочка — это еще одно напоминание о том, что он у меня отнял. О том, что я позволила ему забрать у себя. Я перевожу взгляд с сумочки на зеркало над комодом. Смотрю на свое отражение, разглядываю серьги с крупными бриллиантами, блеск камней и сверкающее золото. Длинные волосы собраны в высокий идеально тугой пучок, лицо скрывает сильный макияж.
— Кто ты? — шепчу я. Женщина в зеркале похожа на меня, но у нас нет ничего общего.
Ответа, конечно, нет. Я долго всматриваюсь в незнакомку, пытаясь найти больше сходства, чем просто черты лица, но не могу. Благодаря моему мужу-ублюдку я потеряла себя.
Бросив последний взгляд на свое отражение, хватаю со стула пальто, одновременно свободной рукой вытаскивая шпильки из прически.
По пути к лестнице равномерное цоканье моих каблуков отдается вместе с тонким звоном шпилек о пол, которые вытаскиваю одну за другой. Дойдя до верхней площадки, я вижу, что к моей комнате ведет дорожка из маленьких черных заколок.
Алессандро стоит у подножия лестницы с грозным видом. Сегодня утром он набросился на меня, как голодный человек, впервые за несколько недель принявший пищу, а потом ушел. Я не могу перестать думать о его прощальной фразе. Он сказал, что возвращается в свой личный ад. Что он имел в виду? Я — жена его врага, но в его голосе не было ни злорадства, ни удовлетворения, ни триумфа. Он выглядел побежденным. Здесь происходит что-то еще.
Я перевожу взгляд с глаз Алессандро на его губы. Он все еще чувствует мой вкус? Придет ли он сегодня снова в мою комнату? Я до сих пор помню, его рот на себе. Меня потряс не только сам сексуальный акт. А то, как он прикасался ко мне — как будто я ценная, любимая женщина. Алессандро сказал, что ненавидит меня. Даже планировал убить меня. Его ласки говорят об обратном.
Я знаю как никто другой, как ведет себя жестокий, злой человек. Я чувствую их даже сквозь улыбки и притворство. А с Алессандро, даже несмотря на его жестокие слова, мой инстинкт самосохранения не сработал. Даже когда он держал меня за горло во время демонстрации самообороны. Наоборот, меня охватил восторг. Что-то меня так и манит дать такому мужчине как Алессандро власть над собой. При желании он мог бы легко свернуть мне шею, но вместо этого от его прикосновений я чувствовала себя в безопасности. Защищенной. И это меня возбуждало.
Потому что знаю, что он не тронет ни волоска на моей голове.
* * *
— Какого хрена ты вышла из дома в таком виде? — вопит Рокко с кровати. — Ты же не чертова простолюдинка, которая разгуливает с растрепанными волосами!
Я засовываю руки в карманы пальто, чтобы он не видел, как они дрожат, и делаю глубокий вдох.
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Да мне плевать! — орет Рокко и откидывается на подушку кровати с красным лицом, указывая рукой на дверь ванной комнаты. — Иди в ванную и приведи свои волосы в порядок!
— С моими волосами все в порядке, — говорю я. — Нино попросил передать тебе кое-какую информацию.
— Какую информацию?
— Твой отец умер.
Рокко замирает, и на его лице отражается множество эмоций. Шок. Отрицание. А затем — едва заметное волнение, которое он изо всех сил пытается скрыть.
Отношения моего мужа с отцом всегда были неоднозначными. С одной стороны, он почитал Элио и неустанно искал его одобрения, а с другой — презирал отца за то, что тот никогда не проявлял к Рокко уважения. На людях Элио всегда хвастался тем, что Рокко — один из самых доверенных людей дона, но за закрытыми дверями охотно выговаривал сыну, что тот недостаточно хорош, чтобы стать младшим боссом.
— Как он умер? — спрашивает он.
— Его убили вчера вечером у себя дома.
У Рокко округляются глаза в неверии.
— Ты лжешь!
— Нет.
Лицо Рокко становится еще более красным, его ноздри раздуваются, а вена на шее пульсирует. Он хватает свой телефон на кровати и бросает его в меня, как капризный ребенок. Я вовремя замечаю его намерение и делаю шаг в сторону, в результате чего телефон ударяется о дверь и падает на пол. Не сводя глаз с возмущенного лица Рокко, я приседаю и поднимаю телефон.
— Это последний раз, когда ты так делаешь, — говорю я. — Я больше не буду твоей грушей для битья. В следующий раз, когда ты поднимешь на меня руку, я отправлюсь прямиком к дону.
— Ах ты, хитрая сучка! Я тебе покажу.
Я со всей силы швыряю в него телефон и радуюсь, что он попал ему в грудь. Рокко хватается за край кровати, кричит и трясет перила. Я просто поворачиваюсь и выхожу из комнаты.
Алессандро сидит в приемной на другом конце длинного коридора, но при виде меня встает.
Я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему лицом и поднимаю глаза.
— Могу ли я завтра утром получить еще один урок самообороны?
Алессандро сужает глаза. Он взирает на меня несколько секунд, а затем медленно кивает.