Восхитительная ведьма

51

— Перестань, любимый, мне неловко перед твоей бабушкой, — сказала я, потупив взгляд.

— Ничего, она поймет, — отозвался он, и по ее лицу заходили желваки.

— Ваше здоровье, бабушка, — подняла я бокал с лимонадом и чокнулась им о бокал Владыко. — Только такой замечательный человек как вы мог воспитать такого мужчину, как мой Олег.

Я говорила это специально — вспомнила, что в его воспитании она не принимала никакого участия. Так какое теперь право она имеет влезать в жизнь взрослого и уже состоявшегося человека?

Наверное, Валентине Анатольевне хотелось оттаскать меня за волосы, но она сдержалась. Ни слова не говоря, развернулась и ушла. А я как ни в чем не бывало взяла у официанта канапе и утянула Олега за собой, не дав Эльвире даже шанса начать разговор. Пусть облизывается издалека.

— Интересную барышню приготовила тебе бабушка, — сказала я Олегу.

— Она хотя бы красивая, — заметил он.

— Что ты сказал?! — возмутилась я.

— Я сказал очевидный факт, — пожал плечами Олег. — Эта Эльвира вполне ничего себе. В прошлый раз девушка была гораздо хуже. К тому же очень противная.

— Значит, твоя чудесная бабушка уже пыталась познакомить тебя с кем-то? И как же ты справлялся без моей помощи?

— Вежливо отшивал их, — ответил Олег.

— Так отшил бы и эту? Зачем тебе понадобилась я?

— Бабушка становится все настойчивее. Я списываю это на ее возраст, однако хочу дать ей понять, чтобы она отстала от меня раз и навсегда.

— Но я все равно красивее, — заметила я.

— Чем бабушка? — хмыкнул Олег.

— Чем эта Эльвира.

— Разумеется, — заверил меня он. — Ты же моя девушка.

После окончания аперитива нас пригласили в банкетный зал.

Сверкающие позолотой люстры, сверкающие зеркала, дубовый паркет, стенные шкафы, дизайнерская мебель, даже старинный молочного цвета рояль, за которым сидел статный мужчина во фраке — все здесь кричало о роскоши. Зал был похож на кабинет аристократа, в который каким-то образом попали идеально сервированные круглые столы, накрытые белоснежными хрустящими скатертями. Высокие окна, задрапированные портьерами, выходили на широкий проспект, на котором включилась новогодняя подсветка. По всему периметру зала проходила антресоль — второй уровень, на который вела изящная лестница.