Тени вчерашнего дня

Глава 4: Дорис Лавендер

Пол Харпер, лежал в закрытом гробу на дне свежевырытой могилы.
Ребекка стола в стороне от группы людей одетых в черный траур. К ней подошла женщина с закрытым черной вуалью лицом. Ребекка узнала ее, Дейви Харпер, мать Пола и ее свекровь.
— Это твоя вина, — прошипела Дейви. — Я сотру тебя и твою карьеру в порошок за смерть моего сына.
Ребекка молча смотрела на злобные узкие глаза прожигающие ее сквозь вуаль. Она знала что Пол бросил ее еще до того как влетел под грузовик. Его смерть случилась на следующий день после разрыва с Ребеккой. И это можно назвать, трагической случайностью.
— Гореть тебе вечно в аду, Ребекка. — женщина развернулась и втиснулась в группу одетых в траур людей.
Ребекка пыталась снова и снова уехать из Хейвена, и каждый раз дорога приводила обратно к дому.
Она держалась за руль и через лобовое стекло смотрела на надсмехающийся над ней дом. Вспомнила похороны Пола. Вспомнила Дейви Харпер, из-за которой она оказалась здесь, в Хейвене.
После похорон Пола, Ребекка осталась одна в большой и теперь унылой квартире. На журнальном столе лежала газета Нью-Йорк пост. С главной страницы кричал заголовок "Любительница детективов отправила собственного мужа на тот свет". Ребекка сидела рядом и рыдала. Раздался телефонный звонок. Она не хотела снимать трубку, но сама не понимала что ее заставило это сделать, подошла к телефону.
— Алло. — выдавила Ребекка. И тут же узнала голос абонента которому принадлежали строки из Нью-Йорк пост. Дейви Харпер. Мать покойного мужа и редактор популярной газеты.
— Как тебе статья? — она звонко усмехнулась. — Как тебе такое сука. — последнее слово она сказала со смаком и бросила трубку.
Трубка вывалилась из рук Ребекки и повисла на шнуре, Ребекка сползла по стене. Она понимала, что Дейви не отвяжется пока не размажет ее жизнь об стену как надоедливую муху.
Слезы скатывались по упругой молодой коже, Ребекка смотрела на дом и не знала что ей делать, она чувствовала себя зверем загнанным охотниками. Что она сделала не так в своей жизни чтобы заслужить это проклятие. Но понимала и одну единственную вещь. Вся эта чертовщина с домом, связана с тем проклятым дневником. Он мог содержать ответы. А может и избавить от этого кошмара. Бекка никогда не была сильной женщиной, и особенно в этот момент. Но ничего не оставалась сделать, кроме того как войти в пугающий до усрачки дом.
Бекка открыла дверь, вышла из машины и не обращая внимания на ливень снова заливающим ее волосы, спокойным неторопливым шагом как призрак шла к парадной двери.
Пламя в камине еще колыхалось, стоя напротив Бекка сняла с себя мокрый свитер, осталась в футболке. Протянула руки к огню. На дне камина лежал дневник. Бекка посмотрела на него без эмоций, даже не хотелось устанавливать хоть одну причину, почему он не сгорел.
Она взяла в руки металлические щипцы и вытащила его из камина и отпустила на пол. Дотронулась кончиком пальца до кожаной обложки, дневник не нагрелся.
— Что же ты скрываешь. Люси Хендерсон. — взяла дневник в руки и пролистала до места, где остановилась прошлый раз, перед тем как потерять сознание.
Размазанные чернила, и всего одна строчка записанная явно дрожащей рукой: Он обещал вернуться, но теперь я знаю, что он солгал.
Дорис Лавендер, седовласая женщина с глубокими морщинами на лице, сидела в кресле качалке под крышей крыльца небольшого дома, построенного еще ее дедом. Сделала затяжку сигареты, и выпуская дым обратилась к своему псу, лежащему у ног. — Что скажешь? Сколько она еще там протянет? — указала сигаретой в сторону горящего вдалеке окна гостиной старого особняка Хендерсенов.
Пес не пошевелил и ухом. Дорис любила ливень. Особенно со стаканом хорошего виски в руках. — Если бы я была молода. Я пустилась бы в пляс под небесные столпы воды. — сказала она однажды Бобу, старому завсегдатаю ее маленькой закусочной, едва сводящей концы.
— Скажи Дан, что она забыла в таком месте как наш родной Хейвен? — Дорис отпила из стакана, снова сделала затяжку. — Хренов писатель. — швырнула окурок в лужу под крыльцо. Допила остатки виски одним глотком и поднялась с кресла. — Пойдем Дан. Нечего здесь делать. — они вошли в дом.