Мой Париж. Забвение

Глава 3

Энн

Струи горячей воды медленно стекают по моему телу. Я подставляю лицо, испытывая массу удовольствия. Хочется очистить себя до скрипоты. Я выдавливаю на руку гель и принимаюсь вспенивать его на своей коже, с легким нажатием проходя по рукам, животу и ногам.
Иногда хочется закрыть глаза, представляя, что вовсе не мои руки делают это со мной. И что я не одинока. Только лишь гулкое пение Фэй, доносившееся с кухни, возвращает на землю и вытесняет любую мысль.
Я заканчиваю намыливать тело, еще немного нежась под водой и, закрыв кран, выхожу из под душа. Из зеркала на меня смотрит раскрасневшаяся брюнетка, отчаянно напоминавшая прошлое.
Мысли уносятся вскачь, галопом проносясь по каждому уголку моих воспоминаний. Выуживая самые болезненные. Они окутывают меня с головы до пят, обволакивая, затягивая, как трясина. И мне ничего не оставается, как подчиниться, впуская в реальность всю боль, что таится внутри.
Перед глазами появляется тот день, когда вокруг нашей семьи все собрались в черном. Мое тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Слез не было. К тому моменту они уже кончились. Я никогда столько не плакала.
Передо мной была свежевырытая яма, а в ней гроб с телом папы. Мама стояла рядом, обнимая за плечи. И все, чего мне так не хватало, — это Фэй. Ее не было с нами. Потому что она не могла никак оставить детей.
В квартире хлопает дверь, возвращая меня в реальность. Дети принимаются визжать, перекрикивая друг друга. Наверное, вернулся Гюстав.
Я быстро умываю лицо ледяной водой, скидывая с себя остатки наваждения, и закутываюсь в махровый халат, заботливо оставленный сестрой.
Еще один день без тебя.
Делаю несколько вдохов, сжимаю, разжимаю кулаки и натягиваю улыбку. Не обязательно Фей знать, что я все еще горюю.
Я выхожу из ванной, сразу попадая в кухню, что совмещена с гостиной и столовой одновременно. Квартирка невероятно маленькая, сжирающая без остатка. Морщусь, поеживаясь от тесноты.
Сестра стоит у плиты, мурлыча что-то под нос и помешивая нечто вкусно пахнущее на плите. Я сажусь на бежевый прямых форм диван и откидываюсь на спинку. По центру стоит раритетная тумба с журналами сверху. Беру один и принимаюсь листать. Конечно же, он на французском.
— Гюставу нравится искусство. «Beaux Arts Magazine» — его любимый журнал.
Я поднимаю глаза на Фэй. Она стоит около тумбы, разглядывая меня. Мы очень похожи: карие глаза и темно-каштановые волосы. Только у нее прямые, длинные до лопаток, а мои волнистые и едва доходят до плеч. Фэй гораздо худее, хоть и выносила двоих детей. Поразительный женский организм.
— Вера, я же вам не помешаю? — Я закрываю журнал и смотрю на название.
— О чем ты вообще! — восклицает сестра с легкой укоризной. — Энни, и пожалуйста, называй меня при Гюставе Фэй. Ты же знаешь, что он терпеть не может наши русские корни.
Сестра садиться рядом со мной, обнимая рукой за плечо. Я кладу на нее голову, вдыхая аромат сахарной ваты, круассанов и сладкой сладости.
— Гюстав слишком категоричен, — бубню я, рассматривая обложку журнала. Приятный кудрявый француз смотрит прямиком в камеру. — Может, мне сразу называть тебя на французский манер — Феличе? Глядишь, сразу получу пару дополнительных очков у зятя.
— Хватит паясничать, Энни. Ты же знаешь, что Гюстав тебя любит.
Как по щелчку в комнату вбегают дети, визжа и куролеся. Следом входит Гюстав с взъерошенными волосами, спадающими на лоб. Сара приземляется на меня, обнимая маленькими ручками, а Аим садиться рядом, кладя ладонь мне на колено.
— Bienvenue en France, Anne! — Гюстав останавливается около дивана и улыбается широкой улыбкой. Я киваю и тоже растягиваю губы в ответ.
— Папочка! Дома мы разговариваем только на английском! — Сара трясет в его сторону пальчиком и украдкой смотрит на Фэй. Та улыбается ей, явно сдерживая смех. — Мамочка, скажи папочке!
Фэй забирает Сару к себе на руки и что-то шепчет на ухо. Я снова перевожу взгляд на журнал, рассматривая обложку. Глаза француза желто-карие, глубокие, почти бездонне. Взгляд суровый и пронизывающий насквозь. Позади мужчины стоит бюст женщины, она смотрит в его сторону. Я пробегаю взглядом по надписям, выискивая, кто же это. Куча незнакомых слов смешиваются воедино, но больше всех по размеру — Geoffroy Dufour.
— Давайте садиться ужинать! — командует Фэй и спускает с рук Сару. — Я приготовила луковый суп и рататуй.
Мы садимся за небольшой круглый стол. Фэй хлопочет, не позволяя мне помочь. Я разрешаю себе сегодня насладиться бездельем, пусть и один день.
— Хорошо долетела? — спрашивает Гюстав, придвигая стул Сары ближе.
— Неплохо, учитывая, что почти весь полет я проспала.
Фэй расставляет каждому по тарелке супа, а блюдо с рататуем ставит посредине.
— Не могу поверить, что ты здесь, — эмоционально говорит сестра, усаживаясь рядом со мной. — Спасибо, что смогла вырваться с работы. Я знаю, как для тебя важно быть в единении с своими детьми.
Согласно киваю и дарю ей самую теплую улыбку. Она сжимает мою руку и мы начинаем есть. Гюстав включает местный новостной канал, периодически на него заглядываясь, но по большей части разговаривает с Фэй. Я молчу, все еще переваривая резкую смену жизни. Пусть и на короткий срок. Уверена, как бы сильно не противилась этому, две недели пройдут прекрасно и незабываемо.
Я в Париже!
— Кстати, милый, тебе сегодня принесли приглашение на какую-то выставку, — говорит Фэй, накладывая Саре и Гюставу рататуй.
Гюстав кивает, промокая губы салфеткой.
— Да, это от университета. Выставка одного из популярных художников Франции. — Зять переводит на меня взгляд, улыбаясь. — Энн, как ты смотришь на то, чтобы отправиться туда вместо меня? Это сегодня вечером.
Я растерянно хлопаю глазами. Фэй широко улыбается, показывая мне большой палец вверх, и Сара ей вторит до кучи высовывая язык.
— Энни, ты правда должна пойти. Искусство у тебя в крови.
Мой взгляд бегает с сестры на Гюстава. Почему они решили, что я вообще хочу куда-то пойти? По-моему, план был провести время с семьей, а не разгуливать в одиночку по улицам Парижа.
— Не думаю, что это хорошая идея, — с выдохом произношу я, выводя пальцем по столу круги.
— Сестренка, мне кажется, это пойдет тебе на пользу. Посмотришь для себя идеи, поймаешь вдохновение, зарядишься положительной энергетикой.
Гюстав кивает.
Мы продолжаем есть. Я вновь замолкаю, слушая гул телевизора и возни детей. Фэй и Гюстав приводят еще несколько аргументов в пользу выставки, и мне ничего не остается, как согласиться.