Мистификация

Глава 1

— Тетя Беа, а кто был хитроумнее – Одиссей или Ной? – спросила Джейн, дуя на ложку с супом.
— Не ешь с кончика ложки, Джейн!
— А с боку у меня фасоль проскальзывает мимо рта.
— Почему же у Сандры не проскакивает?
— У нее рот, как насос, а я так не умею.
— У тёти Беа лицо как у очень дорогой кошки,– сказала Сандра, покосившись на тётку.
« Довольно точно подмечено, – подумала Беатриса, – но лучше бы в голову Сандры не приходили столь странные образы».
— Нет, но кто же из них всё-таки был хитроумнее? – упорствовала Джейн. – Одиссей или Ной? Как ты считаешь Саймон?
— Одиссей, – отозвался её брат, не поднимая глаз от газеты.
« Как это у него получается? – подумала Беатриса. – Изучает результаты скачек в Ньюмаркете, сыплет перец себе в суп и ещё следит за разговором, который ведётся за столом».
— Почему ты так думаешь, Саймон? Почему Одиссей?
— Ему не сообщали прогноз погоды. Беа не помнишь, какое место в прошлый раз занял Фарфлайт?
— Где-то в конце.
— Совершеннолетие – это ведь похоже на свадьбу, правда, Саймон? – спросила Сандра.
— Даже лучше.
— Почему?
— На праздновании своего совершеннолетия мне можно будет танцевать всю ночь. А на свадьбе так не получится.
— А я буду танцевать всю ночь на собственной свадьбе.
— С тебя станется.
« Господи! – подумала Беатриса. – В других домах дети за обедом, наверное, не несут такой вздор. Может быть, я с ними недостаточно строга?».
   Она окинула взглядом три склонные над тарелками головы и пустой стул Элеоноры. Всё ли она для них сделала? Были бы Норма и Билл довольны тем, как Беатриса воспитывала их детей? Если бы вдруг какие-то чудом они сейчас вошли в столовую – молодые, весёлые, красивые, такие, какими их застала смерть – сказали бы они: « Вот-вот, такими мы их себе и представляли: мы так и знали, что Джейн будет ходить замарашкой»?
     Беатриса улыбнулась, задержавшись взглядом на Джейн. Близнецам – Сандре и Джейн – шёл десятый год. Они были похожи друг на друга как две капли воды. Но отличить Сандру от Джейн не составит ни малейшего труда. У обеих были прямые льняные волосы, тонкие черты лица и бледная кожа, обе имели обыкновение с вызовом смотреть  собеседнику в глаза. Но на этом сходство заканчивалось. На Джейн были заношенные бриджи и бесформенная фуфайка, из которой торчали концы ниток. Волосы она, не глядя в зеркало, зачесывала назад и прихватывала большой заколкой, которая светилась тусклым стальным блеском, как это бывает со старыми шпильками. Она немного косила и на уроки надевала очки в роговой оправе. Всё остальное время она держала их в заднем кармане бриджей, и они без конца ломались, потому что она часто садилась, забывая про очки. В результате почти все её карманные деньги уходили на их починку. На уроке к викарию она ездила верхом на старом белом пони Форпостере, у которого было такое широченное брюхо, что короткие ноги Джейн торчали по обе его стороны почти горизонтально. Форпостер давно уже не считался лошадью, а чем-то вроде коляски, и дети сидели у него на спине, как на перине.
   Сандра – совсем другое дело. На ней красивое розовое платьице, которое даже не помялось от поездки на велосипеде на уроки к викарию. Её руки были чисто вымыты, ногти подстрижены и на голове красовался розовый бантик.
   «Восемь лет, – подумала Беатриса, – да, уже восемь лет, как я веду хозяйство, рассчитывая каждую копейку, придумывая, на чём ещё можно заработать, чтобы свести концы с концами». И вот через полтора месяца Саймону исполниться двадцать один год, он вступит во владения поместьем Лачет и сможет распоряжаться деньгами, завещанные ему матерью. Можно будет забыть о преследовавшем их восемь лет безденежьи. Эшби никогда не были богаты, но пока был жив брат Беатрисы Билл, денег вполне хватало на содержание дома и ведение хозяйства. После его внезапной смерти Беатрисе пришлось очень туго, но она раз и навсегда решила не прикасаться к деньгам, которые Нора завещала Саймону. Она наотрез отказалась занять деньги под будущее наследство, даже когда это предложил её поверенный мистер Сэндел из фирмы « Коссет, Тринг и Ноубл». « Нет, – сказала Беатриса, – поместье должно себя оправдывать». И вот, по прошествии восемь лет Лачет прочно стоит на ногах и не обременен долгами, а Саймон получит наследство матери нетронутым.
   Беатриса сидела, устремив взор в окно. Там виднелась белая изгородь южного выгона и время от времени мелькал на солнце какой-то отблеск – это помахивала хвостом старая кобылица Регина. Лошади спасли нас. Для Билла они были просто забавой, а Беатрисе они помогли сохранить дом. Из года в год, несмотря на болезни, сломанные копыта и разные прочие неприятные сюрпризы, которые преподносят свои хозяйствам лошадки, конюшня неизменно приносила доход. Правда, приходилось выкручиваться. Когда оказалось, что развлечения, съедает больше денег, чем приносит, Беатриса завела лохматых пони, которых можно было содержать в холодных выгонах на склонах холмов. А Элеонора умела тренировать сомнительных кляч, которых они выгодно продавали  «для дамских прогулок». А теперь, когда в Клер-парке открыли частную школу, Элеонора даёт её ученикам уроки верховой езды – за весьма приличную плату
— Что-то Элеонора задерживается, – сказала Беатриса.
— Она, кажется, даёт урок молодой Парслоу? – спросил Саймон.
— Да, ей самой.
— Бедная лошадь, наверное, околела под ней.
   Саймон встал, собрал суповые тарелки и пошёл к буфету, на котором стояло блюдо с жарким. Беатриса смотрела, как он раскладывает жаркое, и радовалась, что она, по крайней мере не избаловала Саймона, а это было немалым достижением, учитывая то, как он умел всех очаровывать. У него был такой доверчиво-беспомощный вид, и, хотя это впечатление было совершено обманчивым, все попадались на этот крючок. Глядя, как он морочит людям голову, Беатриса внутренне улыбалась и даже до некоторой степени восхищалась его талантом. Если бы ей самой досталось такое обаяние, она, вероятно, тоже использовала бы его ради своей выгоды. Но на удочку Саймона не попадалась.
— Жалко, что на празднике не будет, как на свадьбах, подружек невесты, – сказала Сандра, с сомнением ковыряя вилкой доставшийся ей кусочек жаркого.
  Вопрос о подружках невесты никого не заинтересовал.
— Мистер Рек говорит, что Одиссей был, наверное, страшным занудой и действовал на нервы Пенелопе, – неуклонно продолжала развивать свою тему Джейн.
— Да? – спросила Беатриса, заинтересовавшись этой новой интерпретацией классики. — Почему?
— Он говорит, что Одиссей, несомненно, придумывал разные глупые приспособления по дому, и она, вероятно, не прочь была от него немного отдохнуть. Отчего печёнка такая скользкая?
  Вошла Элеонора и, как всегда молча, положила себе на тарелку жаркого блюда.
— Фи! – сморщила нос Сандра. — Воняет конюшней.
— Что ты так задержалась, Нелл? – спросила Беатриса.
— Она никогда не научиться ездить верхом, – устало сказала Элеонора. — До сих пор не умеет приставать на стременах.
— Может, полоумный вообще не могут ездить верхом? – спросила Сандра.
— Сандра! – строго одернула её Беатриса. — Эти дети вовсе не полоумные. Даже не  «с отклонениями». Просто «трудные».
— Не знаю - ведут они себя, как полоумные. А если кто-то ведёт себя, как полоумный, как догадаешься, что он нормальный?
   На этот вопрос ни у кого не было ответа, и за столом воцарилось молчание. Элеонора набросилась на еду с аппетитом голодного школьника и не поднимала глаз от тарелки. Саймон вынул из кармана карандаш и стал прикидывать на полях газеты ставки на различных лошадей. Сандра, которая стащила в доме викария из стоящей на комоде коробки три печенья и съела их в уборной, строила на своей тарелки замок из гарнира, окружённый рвом, заполненным соусом. Джейн с удовольствием поглощала свою порцию. А Беатриса сидела и глядела в окно.
   Там, за грядой холмов, начинался спуск к берегу моря и к Вестоверу. Но здесь, в долине, открытой солнцу и загороженной холмами от штормов, царило безмятежное спокойствие и деревья четко вырисовывались в прозрачном воздухе. Своей безупречной красотой и неподвижностью картина чем-то напоминала мираж.
   « Отличное поместье достанется Саймону», –  думала Беатриса. Сумеет ли он хорошо им распорядиться? Иногда ей становилось – нет, не страшно – а как-то не по себе. В душу закладывалось сомнение: Саймон так переменчив, в нём есть какая-то нервная неустойчивость, которая плохо вяжется с ролью хозяина поместья. Изо всех окрестных усадеб только в Лачете ещё живёт семья, которой поместье принадлежит издавна. Беатрисе хотелось надеяться, что здесь будет жить ещё не одно поколение Эшби. Светлоголовые, изящно сложенные, интеллигентные Эшби – вроде тех, что сейчас сидят за обеденным столом.
— Джейн, ну зачем же разбрызгивать кисель?
— Я не люблю, чтобы кисель стоял на тарелки отдельной лужей. Я люблю перемешивать его с пудингом.
— Ну перемешивай осторожнее.
   Когда ей было столько лет, сколько сейчас Джейн, Беатриса тоже перемешивала кисель с пудингом – и делала это вот здесь же, за этим столом. За ним сидели Эшби, которые умерли от малярии в Индии, от ран в Крыму, от голода в Австралии, от тифа в Кейптауне и от цирроза печени в Сингапуре. Так или иначе, в Лачете всегда жили Эшби, и они прилежно занимались сельским хозяйством. Иногда рождались никчёмные бездельники, вроде её двоюродного родного брата Уолтера, но Бог хранил семью, а легкомыслие всегда проявлялось в младших сыновьях, которые имели возможность заниматься поисками приключений вдали от Лачета.
   В Лачете никогда не принимали королев и не прятали роялистов во времена Кромвеля. Вот уже триста лет дом стоит среди лугов, оставаясь по сути дела тем же– жилищем сельских помещиков. И вот уже двести лет в нём живут Эшби.
    Может быть, Лачет уцелел только благодаря своей непритязательности. Он ни на что не претендовал, ни к чему не стремился. Его корни прочно уходили в землю, и его соки возвращались к корням. На другой стороне долины посреди парка стояла царственно-великолепная усадьба Клер-парка, но в этом большом белом доме не осталось Ледингемов. Ледингемы растранжирили свои таланты и свои богатства: для них Клер-парк был пейзажем, источником денег, украшением, последним пристанищем, – но не домом. Сколько их гарцевало по свету: проконсулов, путешественников, придворных шутов, повес и революционеров, – и поместье давало им средства, которые они, не задумываясь, проматывали. Теперь там остались только их портреты, а большой дом в парке превратился в школу для трудных детей, родители которых имели солидные счета в банке и придерживались прогрессивных взглядов на воспитание.
    А в Лачете по-прежнему жили Эшби.
___________________________________
    Простите за ошибки. 1590 слов.