Тысячи лет Проклятий

Схватить мученика

Пять утра следующего дня начались с падения сковородки на пол и очень протяжного подвывания, переходящего во вздох смирения – Агасфер готовил им завтрак, и ручка сломалась именно в тот момент, когда он переворачивал яичницу.

«Шакшука – так шакшука» - смирился мужчина и принялся дополнять тарелки до подобия английского завтрака.

Гостья пошевелилась, разлепила глаза и вновь уткнулась в мокрую от пота и слюней подушку, Весняк, зажатый в руках шариком-антистрессом выкатился наружу, поклевал ее в нос, женщина что-то прошептала воробью, и тот обратился вышитым на теле очертанием.

Она чувствовала себя и лучше, и голой после тщательных процедур в ванне, но по сердцу разливалась вязким ядом тоска прямо из укола разочарования. Разочарования в себе и в жизни: они мало общались, особенно лично, но ограничение во взаимодействии исходило только от нее, ибо можно и привыкнуть к завтракам в постель, недоуменному выражению лица и своеобразному наклону головы, пока ее обладатель читает газету, к прогулкам после работы, к тихим застольям с общими друзьями.

Она не могла остановиться. Ощущение, что есть цель, глобальная, многоуровневая сводило с ума, вытряхивало остатки рассудка, растаскивая их по полу вместе со слезами. Ее тянули за ниточку навязанной судьбы, и она отчетливо чувствовала это каждой клеточкой вздрагивающего тела после каждого раза осознания, что это связано с Проклятьем. А раз оно не спало, значит тот, кто наложил его еще жив, а значит, она просто не в состоянии остановиться.

Но женщина знала, как спустить пар: много лет и жизней она странствовала, изучала, отслеживала. И она готова выплеснуть гнев, от чего по телу разливалось будоражащее возбуждение. Эти крючки – ее подарок Агасферу, самому преданному из людей, человеку, который никогда ее не подводил.

Агасфер, словно почувствовал ее настроение, прошел в комнату с деревянным столиком, поставил его на кровать и вернулся на кухню, чтобы забрать тарелки и стеклянный чайник. Завидев суетливость Агасфера, женщина укуталась в тонкий пододеяльник и принесла в нем, как в подоле столовые приборы и чашки.

Уже обмакивая последний кусок сосиски в томатное месиво от шакшуки, мужчина заговорил:

- Мы можем отправиться сегодня вечером, хочешь? – пустые глаза, направленные в окно и запоздалый кивок. - О чем ты сейчас думаешь? – вопрос остался без ответа.