Я подарю тебе крылья 2

59 глава

Союз этики и взаимоотношений между членами экипажа авиакомпании «Arabia Airlines»
Большая темная комната и длинный стол посередине как бы воссоздавали атмосферу камеры смертников, в которой невозможно было дышать. Людей присутствовало так много, что не хватало мест. Многие стояли, записывали что-то в блокноты. Кто они? Репортеры? Почему это не закрытое мероприятие?
Вновь и вновь Даниэля Фернандеса Торесса, самого успешного пилота авиакомпании «Arabia Airlines», «потрошили», залезая в потаенные уголки его души. Союз этики был последним испытанием, и – самым тяжелым. У Даниэля сдавали нервы, за последнее время на его долю выпало слишком много испытаний. Сегодня решится его судьба. Завтра он вновь сядет в капитанское кресло своего самолета и оставит позади эту чертову землю с ее безумными проблемами... Если сегодня его не отстранят от полетов.
– Капитан Даниэль Фернандес Торрес. – Старик прокашлялся, поправил очки на худом лице и бегло начал зачитывать текст: – В ходе проверки по факту о невыпуске носовой стойки шасси были изъяты записи переговоров рейса 2-1-6 с «Вышкой», видеоматериалы из кабины пилотов и всех салонов данного борта. В результате прослушивания и просмотра этих записей комиссией было сделано заключение. – Через толстое стекло очков старик взглянул на Даниэля: – Факт, который они обнаружили, не имеет отношения к данной аварии, но в целом является большим нарушением в летной практике.
Даниэль замер в кресле напротив стола комиссии. Его руки, до этого спокойно лежащие на небольшом столе, сцепились в замок. Докопались. Он так и знал.
– За несколько минут до аварийной посадки вы, капитан Фернандес Торрес, покинули кокпит, оставив второго пилота. Союз этики и руководство озадачены и просят дать объяснение столь странному поступку. Куда вы направились в момент, когда должны были спасать воздушное судно и людей, находившихся в нем?
Даниэль нервно сглотнул, поднимая глаза на сидящих перед ним людей. Они никогда не поймут, что двигало им в тот момент. Но в любом случае они все уже знают, просто хотят услышать правду из его уст.
– Я покинул кабину пилота на пять минут, за эти пять минут ситуация не изменилась. Я вернулся и самостоятельно посадил самый тяжелый самолет в мире без передней стойки шасси, без единой жертвы, а вы сидите и обсуждаете, где я был.
– По уставу авиакомпании вы не должны были покидать свое место. Вы взвалили на второго пилота большую ответственность, оставив его у штурвала заходящего на аварийную посадку самолета. И мы требуем от вас объяснений. – Старик вновь трясущейся рукой поправил очки. – В следующий раз, Даниэль Фернандес, когда неожиданно настанет аварийный случай, не дай господь, вы, может, вообще не вернетесь в кабину? Мы хотим разобраться в ситуации. Проясните же нам, наконец. Я снова вас спрашиваю: куда вы направились в тот момент, когда должны были выполнять свою работу – совершать посадку и спасать людей, находившихся на борту самолета?
Даниэль молчал. Правда давалась нелегко. Узнав ее, они предпримут все меры по устранению причины столь странного поведения капитана. Ему этого не хотелось. Но выбора не было.
– Я направился в салон спасать одного человека.
– Одного? – Старик изогнул брови, и в комнате послышался шепот. – Но их же было пятьсот пятьдесят восемь. А вы спасали одного?
Даниэль гордо выпрямился в кресле, сощурив глаза, изучая каждого сидевшего перед ним. Да, черт, ему было неважно, сколько людей в самолете. В те страшные минуты он думал только о ней.
– Вы правы. Я думал только об одном человеке, таща ее за руку через все салоны к хвостовой части, чтобы пристегнуть к креслу ремнями безопасности, потому что она в жизни не сделала бы этого сама.
– Имя! – прогремел голос Мухаммеда Шараф аль-Дина. Еще недавно он пожимал Даниэлю руку, восхищаясь мастерством посадки. Тогда он не знал всей правды. Сейчас все изменилось. – Мне нужно имя этого человека!
Наверно, все вздрогнули. Все, кроме капитана, для которого этот выкрик стал сигналом для ответного гнева.
– Я не мог загнать в хвост всех людей! – вскочил с места Даниэль. – Хотя, признаться, меня посещала эта мысль – чтобы не пропахать полосу носом.
– Имя, Даниэль. – Старик рукой указал на кресло, и капитан сел, переводя дыхание, пытаясь протянуть время... Но каждая секунда молчания как плеть била его по нервам. Дороги назад нет, они прекрасно знают ее имя, мучая его, заставляя произнести самому.
– Оливия Паркер.
Он тут же услышал шуршание бумаг. Они искали ее имя. Было уже все равно, он слишком устал скрывать.
– Мы видели запись из кабины пилотов, – старик достал из груды бумаг нужный документ, – вы обращались к мисс Паркер и просили ее идти в хвост самолета, на что она ответила вам отказом. Поэтому вы вышли из кабины и лично потянули ее за собой в хвостовую часть самолета?
– Я не просил ее, – его голос был тверд. Он проделал бы то же самое тысячу раз, оказавшись в такой ситуации, – я приказал, но она не подчинилась приказу. Оставаться на первом этаже в начале салона было опасно.
– В тот рейс мисс Паркер обслуживала первый салон, где находились по меньшей мере пятьдесят человек, однако вы увели только мисс Паркер. Вы пренебрегли ее работой. Какие отношения связывают вас с Оливией, Даниэль?
Дыхание капитана замерло. Вопрос, от ответа на который зависело слишком многое. Решалась их дальнейшая профессиональная судьба. В лучшем случае их уволят только из-за несоблюдения договора и устава авиакомпании. В худшем... Нет, он не хотел думать о худшем, Оливия этого не переживет.
– Личные.
– Насколько личные? – старик посмотрел на директора компании, замечая его удивленное лицо, но рукой давая знак молчать.
Даниэль еще сильнее разозлился на этот глупый вопрос, понимая, что не может больше молчать:
– Близкие настолько, насколько это возможно в вашем воображении.
Кто-то засмеялся, стоя в углу комнаты. Кому-то было смешно, а он терял работу.
– Вы подписывали договор с авиакомпанией, капитан Фернандес Торрес, в котором указаны надлежащие отношения между членами экипажа? – Старик выпрямился на стуле, прокашлялся и снова поправил очки.
– Да, подписывал.
– Вы и мисс Оливия Паркер нарушили его?
– Вы никогда не узнаете этого. – Нервы Даниэля сдали, и он перешел на повышенный тон. – Но могу с уверенностью сказать – я намеренно схватил ее за руку и повел за собой. Я бы привязал ее, если бы нашел веревку, но лишь приказал не двигаться до полной остановки самолета. Я не хотел, чтобы она пострадала из-за халатности работников авиакомпании. – Он пальцем указал на Мухаммеда Шараф аль-Дина, прекрасно понимая, что ему за это грозит: он больше никогда не полетит на своем самолете. – Вы вините меня, копаетесь в грязном белье, а сами запятнаны ложью. Мы все виноваты. Каждый из присутствующих. Но я, в отличие от вас, сделал невозможное – сохранил жизнь каждому человеку на борту. Я покинул кабину пилотов, но был уверен на сто процентов, что ничего за это время не случится. А вы посадили на борт почти шестьсот человек, не будучи до конца уверенными в их безопасности.
Даниэль встал со своего места, схватил фуражку со стола и направился к выходу. Его нагнал голос Мухаммеда:
– Капитан Даниэль Фернандес Торрес, вы отстраняетесь от полетов.