— Такая, Дазай. Обычная сломанная игрушка, бронхиальная астма не лечится, а предлагаемые лекарства для улучшения жизни мало того, что дорогие, так ещё и являются почти бесполезными. Я тоже... – он вдруг запнулся, понимая, что оно того не стоит. Самобичевание или без того вредит, а если Чуя скажет все то, о чем думает, разозлит Осаму ещё сильнее.
Бронхиальная астма портит жизнь человека, не позволяя питаться многими продуктами, запрещая заниматься некоторыми видами спорта и нахождением на холоде долго время. Даже при хорошем самочувствии приступ может случится в любой момент и, если не помочь вовремя, Накахара просто погибнет.
Подобная жизнь ужасна, каждый раз, день за днём тебе нужно следить за собой и своим образом жизни. Жизнь в подсчетах и вечные предосторожности, как же его мечта? Казалось, она больше никогда не исполнится.
— Почти это не полностью, слышишь меня!? Накахара, хватит говорить про себя такое, как же ты блять не понимаешь!? — внутри рыжеволосого всё сжимается, Дазай никогда не позволял себе такого отношения к нему. А тут подобное, весь в ярости, кулаки до белых костяшек сжимает, зубами скребёт, словно животное выделяет свой оскал, с каких пор он такой? С каких пор Осаму ведёт себя как чёртово животное, неконтролируемое свою агрессию?
Рука шатена поднимается выше, в глазах словно зверьё, страшное до ужаса, рыжий и пискнуть не может, остолбенел глядя на это отродье.
По лбу Накахары стекла холодная капля пота, одеяние словно вот-вот задушит его, а в глотке уже давно застрял давящий ком, он будто забыл, как ходить.
Взмывающая в небо рука с громким хлопком отдаётся по щеке младшего, а вслед за ней приходит осознание, он что... и правда посмел ударить его?
Ещё пару секунд оба стоят молча, не смея ничего сказать, лишь дыхание между ними выдаёт страх, боль и мгновенную ненависть к самим себе.
— Чуя..— опущенная голова и замкнутый взгляд в одну точку.
Накахара смотрит все так же в пол, со слегка опущенной в одну сторону головой-последствия после удара.
