Чуда не произошло, голубоглазого нет, нет и его следов.
Дазай не чувствовал поцелуя, он не видит на себе одеяла.
Подобные ухаживания это не обязательство, нет. Просто знали бы вы, как тяжело не получая этого. Ведь Чуя привязал к себе шатена, и каждое, даже самое небольшое действие на него влияет.
Голова забита лишь одним. Перед глазами все та же картинка.
Разъярённый Осаму, сильно хлопающий своей рукой по нежной, слегка бледной веснушчатой щеке. Казалось он этого не забудет даже на пороге смерти через десятки лет.
Накахара тогда не выглядел каким-то злым, в его глазах не было отвращения или лжи.
В этом лице читался страх, получить такую поддержку самое худшее, что могло произойти.
Мятая рубашка, пролитый чай прямо на штаны, ох, а как же открытая входная дверь?
Осаму рассеян, не удивительно, все мысли занимает лишь он единственный.
Даже собственного отца парень лицом тот не воспринимает. За что и получает грубое обращение в свою сторону.
— Наглость так и прет, ты вообще отчёты свои видел? — какие, черт возьми, отчёты? На них внимания, увы, не хватает.
— Пап, пожалуйста, не сейчас. — Дазай после знакомства Чуи часто обращался к Огаю более ласково, что ли? Его внимание перешло не на выходки отца, а на любовь к накахаре. Соответственно весь бред и обсурд со стороны родителя просто не замечался.
Сейчас же, все дошло даже до «пожалуйста».
Сказать что это редкость - ничего не сказать. Даже в самом детстве бывший врач не слышал этого. Конечно, сейчас он остолбенел, пытаясь понять, что же все таки случилось.
Забавно это видеть, в обоих проснулось что-то тёплое, но нужно ли оно им сейчас?
— У меня правда нет сил на..— успевает ли он договорить? Нет.
Сильная рука родителя тут же хватается за плечо отпрыска, ведя его в свой кабинет.
— Отпусти, прошу —
Вновь ничего. Если Мори что-то захочет, он это сделает это, не смотря на «прошу». Но да, признаться, это его слегка усомнилось в своих действиях.
Усадив Осаму напротив стола мужчина присел на своё кожаное кресло. В воображении младшего из них отец ассоциировался именно с этим креслом. Буквально все своё детство Дазай видел отца там.
Конечно, если не учитывать моменты со сложными операциями, где уж очень нужен был Мори.
Само по себе кресло чёрное, поскольку кожаное, некие заломы отчётливо видны. Это кресло повидало многое, оно старело вместе с Мори. Оно вмещала в себе малютку Дазая, представляющего себя на месте папы.
То время прошло. Оба стали старше, оба видят лишь минусы, конечно не уступая друг другу, пытаясь показать лишь собственную правоту.
Дазай больше не хочет быть как папа, дазай разочаровался в папе слишком уж давно.
— Я не в восторге от Накахары, скажем так я призираю твой выбор, но.. —
То что Осаму перебил его все так же ожидаемо. В родительском доме было и есть слишком много ссор и скандалов по поводу избранника сына.
— Класс, ты за этом меня привёл? Мне нет дела до твоего мнения насчёт Чуи. —
В ответ лишь глубокий вздох, мужчина встает все так же тихо, тот направляется к стеллажу с медицинскими книгами.
Дазай хорошо знает этот тайник. Ещё будучи подростком дорогущий коньяк становился спиртом перемешанным с чаем.
Огай в свою очередь игнорировал это, лишь устало протирая переносицу.
Как бы дазай не старался, такой ценитель коньяка как Мори без труда мог определить распечатанный сосуд по одному только виду.
Вспоминая о таком на лице и правда воцаряется улыбка, слегка отражённая в стекле стеллажа, напротив носа хирурга.
Тот кстати, всего через мгновение после увиденного все же открыл дверцу, отстранив и книги забрал бутылку с двумя стаканами.
После чего те со стуком проложили на деловую столешницу, тем самым привлекая взгляд сына.
— Пьёшь в середине рабочего дня, а ведь правдивые слухи, мистер Мори скоро сопьётся —
— Рот закрой — будучи на пределе отвечают ему, наконец разливая напиток по стаканам.
После чего чуть пододвигая кончиками пальцев.
