в сад роз

17

Поздно ночью.

Клоф снова пришел в каюту. И он посмотрел на омегу, который потерял сознание, тяжело дыша в темноте с выражением боли. Его бледная кожа все еще была покрыта легкими синяками от того, что он ударил его в гневе после того, как тот поговорил с их сыном.

Он стал очень слабым. Это было естественно, он родил четверых детей. Даже если он был омегой, рождение детей мужского пола не поощрялось. Только один или два, максимум три. Более того, Эйрок даже не был рожденным омегой. Он все еще был жив только благодаря своей сильной жизненной силе как Альфа ранее. Поэтому он не мог умереть рано и страдал больше, но теперь даже эта жесткая жизненная сила угасала.

Эйрок был очень похож на свою покойную жену Рафаэль. Но поначалу он не думал, что у них есть что-то общее. Его покойная жена была вдумчивой и дотошной личностью, в то время как Эйрок был высокомерным и неприятным аристократом. Но глядя на Эйрока, который сейчас умирал, казалось, что они действительно имеют одну и ту же родословную. Особенно после родов, линии тела Эйрока стали тонкими и округлыми, делая его настолько похожим на Рафаэль, что иногда его сердце билось быстрее.

Я сумасшедший.

Он сказал себе. Он чувствовал себя ужасно стыдно за себя. Даже если это было ради мести, было отвратительно обнаружить себя возбужденным, глядя на врага, который подло убил его жену. Он был хуже всего, потому что был в противоречии всякий раз, когда видел Эйрока.

Клоф имел приблизительное представление о том, что пережил Эйрок на дне своей жизни. Чтобы добиться успеха, не имея ничего, иногда ему приходилось объединяться с теми, кто отказался от своей человечности. Он хорошо знал физиологию тех, кто отчаянно боролся на дне своей жизни. Он тайно проливал слезы каждый день, страдая и испытывая боль, но Эйрок, казалось, был другим.

Когда Эйрок вернулся в поместье, у Клофа было неописуемое чувство, когда он видел, как он излучает благородство с головы до ног, одетый в старую, рваную и простую одежду. Он держал голову высоко, как будто ничто не могло его запятнать, и у него все еще были старые манеры с легкой улыбкой.

То, как он смотрел прямо на него, заставило его кожу покрыться мурашками. Он хотел обидеть неприкасаемое и сияющее существо, высмеяв его графский титул и его семью, но это было по-детски. Несмотря на бледный и сморщенный цвет лица, Эйрок спокойно справился с ситуацией, легко прокомментировав картины будущего нового художника и элегантно потягивая чай. Затем, как дворянин, отвечающий на приглашение хозяина, он упомянул ребенка с надлежащим этикетом.