в сад роз

5

Ноги Эйрока дрожали, а руки напрягались, когда он проходил по короткому коридору. Стук каблуков был намного быстрее и громче обычного. Возможно, если бы его отец был жив и стал свидетелем этой сцены, он бы потащил его в кабинет даже сейчас, когда он стал взрослым, и замахнулся на него тростью.

Карета была готова как раз вовремя. Эйрок быстро вскочил в карету, надев на плечи пальто, надетое слугой виконта Дербишира. Карета, которая тут же тронулась, немного ускорилась, когда Эйрок подал сигнал. В трясущейся карете Эйрок наконец смог опустить уголки своих дергающихся губ.

Ему с опозданием пришло в голову, что это может быть его собственная иллюзия. Гордость Эйрока была так уязвлена, что он почти лишился рассудка.

Даже когда Клоф принял приглашение графа, он был с Рафаэль. Клоф не появился бы без Рафаэль, поэтому ему пришлось пригласить его. Видя, как они оба нежно прогуливаются вместе и обнимаются, он не мог прийти в себя от ревности. Как это могло быть?

Это было распространено в то время, но под предлогом тенденции, которую он так презирал, Эйрок сделал Клофу предложение, которое было хуже, чем предложение свиньи в течке. Очевидно, он ожидал отказа. Однако он думал, что если он зайдет так далеко, Клоф проявит сочувствие. Он хотел его до такой степени, что стал послушным, даже его гордость была разбита.

Однако беспощадный Клоф, без сомнения, растоптал предложение жестокими словами, что заставило Эйрока испытать странное ощущение дрожи и жжения под глазами и вокруг них. Он думал, что сможет немного унизить его своим изысканным подходом, но он никогда не предполагал, что его будут критиковать так резко.

Он вообще не понимал ситуации и ненавидел Клофа и его любовника за то, что они заставили его почувствовать это несчастье. Эйрок решил больше никогда не вести себя так, будто он их знает. Он шел по кедровой тропе, чтобы контролировать ревность, которая кипела, даже если он оставался неподвижным, но это не помогало стабилизировать его разум и тело. Скорее, это было болезненно, потому что горький и прохладный запах напоминал запах тела того, о ком он не хотел думать.

На некоторое время он заперся дома, погрузившись в музыку, чтение, верховую езду, шахматы и все, что могло его отвлечь. В библиотеке он снова и снова читал классику, запивая ее крепким чаем, а позже даже читал книги по садоводству, которые читал редко. Проведя несколько месяцев в условиях домашнего заточения, то, чем он насильно забивал себе голову, наконец-то вытеснило воспоминания, которые он не хотел вспоминать.