А за плечами 110 квартира

corpse dance

В восемь часов вечера Хан выпадает из реальности. Как он расплатился с сантехником, как пришёл домой, он не помнит. Лишь на утро, просыпаясь, он понимает, что в квартире тепло, и звуки вновь не мучили его. Значит, проблема и вправду была в трубах. Всё оказалось так просто.

▫ ▫ ▫

Неделя пролетает быстро. С теплом в квартире становится намного спокойнее, а Минхо всё чаще и чаще появляется в гостях у Джисона. То фильм смотрят, то в приставку играют. Даже готовят вместе. Но к себе И никогда не зовёт. Возможно, что он просто не любит, когда кто-то находится в его квартире и Хан не видит в этом ничего странного. Ровно до одного момента, когда они вновь ужинают в квартире Джисона.

Если честно, за эту неделю Джисон и Минхо хорошо так сблизились. Что этому поспособствовало — непонятно. Просто И стал чаще заходить в гости или встречать Хана на лестничной площадке. Рассказывать последние сплетни про соседей с десятого этажа. А Джисон этому только и рад, потому что давно хотел.

Минхо много о себе рассказывал. Он учится в университете программирования. Работает в интернете, собирая программы на заказ или где-то редактирует их. У него есть домашний хомяк. Учиться осталось ему недолго. Он мечтает уехать из этого города куда подальше. В более людное место.

Одним из вечеров Джисон спросил, почему Минхо ведёт такой разгульный образ жизни. Хоть это и было некорректно, но всё же сдержать он себя не смог. Как объяснил И, чтобы заполнить своё одиночество, приходится жертвовать своим телом ради минутного удовольствия. Хану показалось это глупым, но осуждать он его не стал. Каждый справляется так, как может. Джисон рисует без ума, а Минхо спит.

На столе стоит ароматная еда, что приготовлена была не больше десяти минут назад. Запах гуляет по всей квартире, дурманит разум и заставляет слюнки течь от желания скорее всё это попробовать.

Стол накрыт, парни накладывают еду в тарелки. Какая-то лёгкая музыка заполняет студию нотами наслаждения.

Вечер проходит отлично, они болтают. И Джисон замечает кровавое пятно на футболке у Минхо. Не в силах сдержать своё любопытство, Хан говорит:

— Хо, у тебя на футболке кровавое пятно, — Джисон бы и не заметил его, если бы не наклонился под стол за упавшей вилкой.

— Оу, — язвительно тянет Минхо, — и вправду. Интересно откуда же оно взяло-о-ось, — саркастически вновь тянет звуки. А Джисону это кажется уже странным. Потому что выражение лица его собеседника вдруг как-то странно изменилось. Не интерес, не сомнение и даже не страх был в его глазах. Это было что-то другое, что-то совсем неизвестное. Отчего Хан, сам того не замечая, напрягся, чувствуя каждую частичку своего тела, своих мышц.

— Всё в порядке? — в замешательстве спрашивает Джисон. А музыка замолкла. И гробовая тишина гуляет по углам студии. Хан слышит только своё быстро стучащее сердце. И не понимает, что так могло его напугать. Лишь в окно яростно стучит дождь, заставляя обернуться туда, где света белого не видно, там тьма уходящего заката и умирающего дня.

— Да, — голос вновь стал обычным, Минхо мило улыбнулся, — видимо замарался, когда мясо разделывал. Я могу сходить переодеться, если тебе некомфортно, — он, положив руки на стол, так по интеллигентски говорил всё это.

— Нет, нет, — Джисон отмахивается, — всё в порядке, мне просто было интересно. Всё правда в порядке, не переживай, — улыбается Хан.

— Хорошо, — копируя улыбку Джисона, отвечает Минхо.

Они проводят так целый вечер, а в девять часов Минхо уходит к себе в квартиру. Джисон ложится спать с полным ощущением того, что эти самые глаза, которые смотрели на Хана за столом, смотрят на него до сих пор. Странный этот взгляд, странная эта улыбка, странное это поведение. Всё странно. Хан засыпает. Завтра в универ, нужно выспаться.

Но в четыре утра женские крики эхом разносятся по квартире Джисона, по его сознанию. Хан соскакивает с постели, включает светильник и прислушивается. Пару раз они вновь повторяются, а после замолкают. Джисону страшно, он не понимает, что это может быть такое. Что вообще происходит. Словно из батарей стал доноситься звук играющего пианино. Чьи-то очень аккуратные пальцы мягко перебирали клавиши. Волнение крутилось непереваренной пищей в желудке. Ещё один крик или странный звук и Джисона точно вырвет от необузданной тревоги, что пожирает его сонное сознание.

Но ни криков, ни пианино больше не последовало. Всё стало тихо. Только вот Джисон больше не смог уснуть. Боялся. Свернувшись калачиком и укрывшись одеялом с головы до пят, он представлял, что это его защита, и ни одна тварь не сможет сквозь неё пройти.

Так продолжается ещё неделю. Джисон не спит. От силы часа четыре. Каждый день, неважно, выходной или будний, он просыпается в три часа тридцать пять минут от криков. От этих душераздирающих мотивов пианино. Словно что-то нечеловеческое играет своими до безумия длинными, холодными и белыми пальцами настолько, что даже свет луны в реке не сравнится с ним. А когти острые. Прекрасно нажимая на клавиши, тварь запрокидывает голову назад, чувствуя запах свежеприготовленной человечины.

А Хан вновь спит калачиком, надеясь, что одеяло защитит.