Тягости заботы.

Жизнь и тягости.

Цзяоцю не очень сейчас хотел отстраняться, хоть ему и было жутко неловко. Он выплакивался тому в плечо, хотя когда это он так стал доверять тому? И вот он хотел уже отстраниться  и извиниться, но тут его аккуратно прижали обратно и он вздрогнул.

— Цзяоцю, я уверен, что у тебя как минимум ещё осталось желание побыть вот так вот в объятиях.

Лис промолчал. С одной степени парень был прав, а с другой внутри жгло виной и неловкостью. Однако ЦзяоЦю тихо вздохнул, прижимаясь уже в более спокойной улыбке к этому парню. Его крылья, покрывающие приличную часть спины были чем-то редкостным в объятиях, несомненно оно придавало более защищённое чувство. Казалось бы Умарэта вздрогнул, а только после выяснилась причина, он думал о том, чтобы сказать.

— Сяо-Цю, скажи я сильный человек?

Сам Цзяо не ожидал такого вопроса, но тут же решил ответить, раз у него спросили... Он казалось бы и не знал, что точнее ответить, ведь учитывая ситуацию, скорее всего вопрос был с подвохом.

— не знаю, но слабым точно не выглядишь... Но к чему это ты?

— к тому, что быть сильным, это уметь принять помощь, когда она действительно нужна. Ведь только глупец будет идти в бой один. Победа за победой, но рано или поздно тело воина износится, и он падёт в бою.

— ох... Вот к чему.

Цзяоцю дрогнул от чужой проницательности. Кто бы не был хорошо знаком с Умарэтой, понимали его любовь к подобным замудрённым словам. Цзяоцю умудрился услышать самолично это... Теперь у него были смешанные чувства к этому всему... Принять помощь - быть сильным? Лис посмеялся с этих слов, введя Рэту в лёгкое изумление.

— спасибо... Правда. Я не знаю, но почему-то твою помощь мне хочется принять...

Молодой человек довольно хмыкнул. К психиатру обычно отправляли 2-х его товарищей, но он и сам был тем, кто поехал бы с ними в один день. Ведь прекрасное понимание чувств других опасно для здоровья из-за методов достижения таких целей. К тому же здесь замешаны манипуляции... Но манипуляции бывают и на благо.

— не стоит. Помочь тебе важно для меня, как для твоего друга. Ведь сейчас тебе тяжело, а в дружбе важно быть в нужный момент рядом.

Парень раскрыл объятия и слегка отсел, но при этом его рука аккуратно находилась на руке в области запястья Цзяоцю. Иногда человека можно легко счесть за плохого, не зная что творится у него внутри, но Умарэта был добрым в душе. Он так же хотел быть полезным и важным, жаль, его стремления порой носили ужасный характер.

— не хотел бы ты, приготовить вместе со мной что-нибудь полезное для тебя. Я бы поучился твоему мастерству.

Кажется от этого предложения рука кицуне (лиса по японски) сжалась в нервном акте, Умарэта это заметил и быстро ответил.

— боишься, что подрастерял навыки?

— нет... Я ведь не вижу, как я смогу всё это делать.

— «позволь мне указать тебе направление».

— ох. Что же, давай попробуем.

И так они отправились на кухню. Умарэта аккуратно встал, подхватывая чужую руку и заботливо сжимая её ведёт того на кухню. Как только они пришли, Умарэта аккуратно вручил в руки нож Цзяоцю, направляя его руки к доске.ю, а затем уже доставая нужные ингредиенты. Один из них был положен как раз на доску. Рука Умарэты нежно обхватывает часть руки Цзяоцю и помогает не спеша резать. Это было сложно. Но молодой человек следил за каждым движением того.

— не просто, ведь так? Отсутствие зрения не делает тебя инвалидом 3 группы.

Парень аккуратно оставляет нож с его руки, когда это было нужно, а после вручил ему в руку ещё кое-что. Готовка шла полным ходом, и хотя в основном самой едой занимался опять же Умарэта, Цзяоцю тоже смог принять в этом участие. Его руку заботливо придерживали, направляя в кастрюлю с горячим бульоном. Дальше парень следил, что-бы тот что-либо не натворил.

— ты же любишь всем этим заниматься? И навыки терять было бы плохо. Я буду помогать тебе, что-бы ты не расстраивался.

Цзяоцю усмехнулся, пока в голове не прозвучало: «Отсутствие зрения не делает тебя инвалидом.» Он не овощ, а на выздоровление ещё пойдёт. Значит ещё есть куча всего, что он может делать. Это грело пустую душу, казалось бы наполняя её небольшим нужным смыслом... Но страх всё же оставался в его уголках души. У Умарэты ведь тоже есть дела. Теперь тот стал иметь проблему ввиде лиса.

— у меня сегодня свободное время, как и в следующие разы. По-сути я ещё не скоро буду действительно занят.

— ты мысли читал?

— может быть. Но ты выглядел так, словно усомнился в том, что на тебя есть за что тратить жизнь. (Выглядел так, словно считал себя хламом, недостойным чужого внимания).

— ах? Нет... Нет, не правда. Просто... Я всё ещё не готов принять - это всё. Слишком быстро...

— Цзяоцю милый и глупый лисёнок, если будешь отрицать это, я найду способ доказать тебе то, что ты имеешь важную цену, уж точно для меня.

Цзяоцю смутился. От такого он даже глаза открыл, хоть и не видел, но реакция была прежней, он был удивлён, испытывая к этому ещё и смущение, недоверие, страх...

— не припомню, что-бы птицы вроде тебя умели петь.

Умарэта цыкнул с его резкого замечания, но цели была достигнута, вот что он знал. Возможно, это позволило достучаться до сердца.