Снег и Пепел

ГЛАВА 1

Голые стопы ступают на хрупкий снег. Ледяная корка тает и хрустит под теплом почти шкварчащей кожи, ручьями бежит восвояси, топя за собой извилистые, тонкие словно венки бороздки.

Солнце упало несколько часов назад, подождать бы ещё немного – и на горизонте снова взойдёт кроваво-красная полоса, пурпуром разольётся по взбитым мягким облакам.

Опускаюсь на колени, подбирая под себя юбку, всхлипывая от резкого контраста температур. Воздух спирает в лёгких, словно кулаком сжимает последние судорожные глотки кислорода. Волосы прилипают ко лбу, застилают глаза, широко раскрытые, но ничего не видящие.

Вдох.

Ещё один.

Каждый раз – новый, пока не станет легче. Пока снова не появятся силы дышать так, будто меня не выворачивает наизнанку от тошноты, от подступающей к горлу желчи – едкой, отвратительной на вкус.

Если бы я каждый раз позволяла себе плакать, когда было больно – люди не успевали бы строить ковчеги.

И сейчас тоже пройдёт. Просто нужно немножко подождать.

Слышу ещё одну пару ног быстрее, чем замечаю её перед собой. Быстро вскидываю руку, короткий кивок головы – Ивлас понимает всё без слов. Молча падает рядом со мной, встречается глазами – светлая весенняя зелень напротив белёсого, почти прозрачного льда – ждёт ещё несколько секунд, прежде чем скрыться обратно в хижине.

Снова вдох. Чуть более долгий и протяжный, чем нужно. Грудь режет холодом, но сжимающий кулак наконец ослабляет хватку. Легче обязательно будет, просто не сейчас.

Правда, знание того, что я каждый раз ножом по сердцу режу и себе, и брату, который и без того чувствует лишь маленькую частицу того, что мог бы, забивает последний гвоздь в мой гроб, который с каждым исцелением разваливающегося мёртвого тела видится всё ближе и ближе.

Зато больше никто не будет его мучить.

Ладони зачерпывают снег, мнут между пальцами, крошат мелкие льдинки. Зима – это хорошо, зима тормозит разложение, значит, магии нужно тратить меньше, значит я продержусь чуть дольше. Но ещё несколько недель и придётся выбирать, кому нужно протянуть лишний день – ему или мне.

Тело поднимается интуитивно, заранее знает, что если задержится на улице пару лишних мгновений, то назавтра придётся отпаиваться чаем из малинового листа и жаться поближе к печке. Простуда кажется непозволительной роскошью, когда чужая жизнь – если язык повернётся назвать жизнью – напрямую зависит от твоей собственной.