Отблеск карамели.

А ведь время шло. Все они изменились. Мирослава, Всеволод, Диомид подросли. Юрий тоже стал выглядеть немного взрослее. Святослав вел двойную жизнь, имел двойные интересы себе во благо. Он изменился сильнее всех.

Родители тоже изменились. Как брат и рассказывал. Они стали злее. Они чаще поднимали руку. Сильнее поднимали руку. Больше кричали. И это касалось всех, а не только старших детей.

Они, как и тогда, вымещали на Яне большую часть своей злости. Как они говорили, «воспитывали». Воспитывали лучше всех. Потому что самая непослушная.

Она очень отвыкла от семьи. От такого отношения к себе. Не забывала, но отвыкала. И это.. было так больно. И морально, и физически. Ей очень больно. Морально больно от того, что говорили родители. Какая она ужасная, тупая, непослушная, невоспитанная дочь. Как плохо себя ведет, как плохо разговаривает со старшими, не помогает по дому. За всеми моральными трудностями и ее отказами шла физическая боль. Они совмещали это. Голова болела от ударов туда. От того, сколько раз ее тянули за волосы. Ужасно искусанные губы были с кровавыми корками и надрывами по боками. Ей было больно резко поворачивать шею, но это случалось из-за стуков в дверь или просто звука ключа. А больно от того, что ее душили, тянули, толкали за шею. Синяки и царапины там были. Плечи болели, что не удавалось и выдохнуть полной грудью. Часто толкали в них. Впивались пальцами в кожу, что оставались сильнейшие синяки. Руки тоже были в синяках. Кисти болели от того, что там постоянно хватали. Хватали, чтобы не ушла от удара. Больнее всего было левой руке. Она на постоянной основе была в крови. На старых шрамах появлялись новые. Новые следы и царапины. Было в принципе больно. Уже больнее было от соприкосновения с тканью. Иногда ей было больно сидеть, так как болел пресс и копчик. Ее часто толкали на пол. Больно. Колени были в ссадинах. Она могла пытаться уйти от ударов так, но не получалось.

Иногда Святославу удавалось заходить в комнату и проносить что-то. Например, перекись и обезболивающее. Потому что видел и слышал, как родители калечили свою дочь.

Ей приходилось возвращаться в обычную среду. Она покидала комнату, когда родителям удавалось заставить ее убираться «по-нормальному». Уборка, пока мальчики не служениях. Так же готовка. Мирослава многому научилась, хоть ей только пять лет. Скоро шесть. Но она умела резать овощи, чистить их. Набила руку, чтобы держать в ней нож. Как взрослая.