Прошло уже как минимум часов десять с того момента, как Грейс прочла письмо. Она успела повидаться со своей матерью, которая решила заскочить в обеденное время, вместо того, чтобы поесть со своими коллегами по работе. Еще в комнату заходил врач с одобрением отметивший, что ноги девушки потихоньку начали путь к восстановлению.
Когда комната становилась пустой, девушка позволяла себе забираться на подоконник и любоваться небом, но слезать оттуда было куда тяжелее, поэтому это занятие пришлось оставить. Ничто не нарушало создающуюся после ухода людей тишину комнаты, и это заставляло проснуться противный звон, который возникает в ушах в абсолютной тишине. Девушка бежала от этой тишины, пыталась скрыть ее музыкой, нарезками из фильмов, читала, стараясь заглушить тишину двутонной комнаты фантазией, но единственное, что помогало – разговоры с неизвестными собеседниками в чатах. Грейс нужны были посторонние люди, пока не возвращалась ее единственная лучшая подруга Хана.
Ханы не было уже долго, еще дольше, чем обычно бывают ее побеги из интернета. Что касается Грейс, то она продолжала ждать и надеяться, что она когда-нибудь вернется. А что было поделать, если их дома построены не просто в разных городах, но на разных континентах.
Наконец, когда на мониторе ноутбука часы показали 21:00, в светловолосую голову девушки пришел четкий сформулированный ответ, поэтому перетянув ноутбук поближе к себе, она уверенно зашла на сайт и открыла раздел сообщений. К ее небольшому удивлению, помимо письма с признанием и предыдущих сообщений пришло еще одно:
«Грейси (пожалуйста, позволь мне так называть тебя) я жалею, что открылась тебе так рано. Ведь сейчас ты меня просто пошлешь, я чувствую, поэтому, если это еще возможно, позволь мне забрать свои слова обратно».
Эта просьба была нагла ровно настолько, чтобы вывести из себя Грейс. Ее щеки покраснели, а глаза сощурились, даже ногти на руках, всегда аккуратно и коротко остриженные, смогли оставить неровные дорожки на подлокотниках кресла. Глупость девчонки по ту сторону экрана прямо таки поражала и убивала всякую надежду на то, что в мозгу Маргариты может промелькнуть хоть одна нормальная мысль. Но Грейс быстро взяла себя в руки. Она четко знала, что ей нужно написать, поэтому сразу же принялась за занятие, не то злость снова бы ее захватила.
«Здравствуйте, Маргарита. Честно, я не могу найти ни единой причины, почему бы могла понравиться вам настолько сильно, что вы даже решились мне написать об этом в открытой форме. Ваше последующее сообщение очень огорчило и разозлило меня. Если на первое я хотела ответить компромиссом в общении, то после второго и вовсе не знаю, стоит ли мне когда-либо писать вам. Уж не знаю, что вы себе напридумывали, но знайте – я не терплю в своем окружении глупых людей, а вы, как я уже убедилась, – одна из них. Так что прошу вас: оставьте меня, особенно, если я вам так уж нравлюсь».
Девушка осталась довольна собой и была полностью уверена, что в ответ получит письмо с извинениями и никогда больше не услышит и слова от этой чокнутой.
