Идет дождь. Капли прохладной мутной воды падают на мелкий песок, оставляя в нем неглубокие темные кратеры. Хань сидит в одной белой рубашке и купальных плавках. Над ним раскрыт большой ярко-красный зонт-трость, капли разбиваются об его купол, заглушая стук болезненно сжимающегося сердца и шум тяжелого влажного воздуха в легких. Ветер нагоняет мелкие шелестящие волны, и солнце порой подсвечивает сквозь неплотные рваные тучи. Хань поджимает озябшие пальцы ног и округлые коленки - к груди, прячет меж них нос.
Сехун стоит в паре метров от кромки подступающей воды. На плечах его грубая черная кожаная куртка, за ворот затекают прохлада и ветер, но совсем не холодно - тело раскалено тремя днями аномальной жары. Парень пропускает пальцы сквозь спутавшиеся волосы, смахивает ладонью воду с лица и всматривается вдаль, где можно разглядеть длинные и ровные упругие нити ливня и мелькающие с другой стороны молнии. Сехун глубоко вздыхает. Хань подходит сзади на цыпочках, но его выдает зонт, потирается щекой о загривок с тонкими светлыми волосками, они щекочут нос, и парень улыбается.
- Пойдем сейчас, чтобы потом не бежать.
Ступни вязнут в мягком влажном песке, а сделав шаг на мокрую прибрежную траву, Хань поскальзывается и с испуганным вскриком шлепается на бок, пачкаясь почти полностью в черной жирной грязи. Сехун смеется звонко, наваливается на парня сверху, переворачивая на спину, и целует нежно-нежно. Поцелуй мокрый из-за текущей по лицам воды. Тело Ханя подрагивает от резкого контраста холодной грязи и горячей плоти.
Ибо выходит на крыльцо полуразваленной деревянной хижины, сонно щурится, оглядывая берег, ёжится от дунувшего ветра и зевает, сладко, по-кошачьи потягиваясь. Мышцы приятно ломит, горло немного болит, доски на крыльце мокрые, и ноги замерзают, мальчик встряхивает длинными волосами и возвращается в дом, бросив подошедшим парням: «В таком виде в дом не суйтесь. Я чайник поставлю».
Ибо в старой, протертой местами майке с неровно обрезанными рукавами, его волосы выбелены до неестественного пепельно-белесого, ногти обгрызены, хотя вид у него мертвенно-спокойный даже в самые волнительные моменты. Даже когда Хань целуется с Сехуном на берегу, забыв о своем обещании помочь ему со стрижкой.