Снег

Проголосуйте за Партию Аллаха

Бедность и история

В детстве бедность для Ка была рубежом, где заканчивались границы и их «дома», и жизни среднего класса в Нишанташы, жизни, состоявшей из отца-адвоката, домохозяйки-матери, милых сестер, верной прислуги, мебели, радио и занавесок, и начинался другой, внешний мир. В этом другом мире существовала опасная тьма, которую нельзя было пощупать, и в детском воображении Ка она достигала метафизических размеров. Несмотря на то что ее размеры не слишком изменились в прошедшем периоде его жизни, трудно было объяснить, почему он действовал под влиянием какой-то силы, заставившей его вспомнить ощущение детства, отправив в путешествие в Карс, на которое он внезапно решился в Стамбуле. Ка жил далеко от Турции, но он знал, что Карс в последние годы был самым бедным и забытым районом страны. Можно сказать, что когда Ка, вернувшись из Франкфурта, в котором жил двенадцать лет, увидел, что все стамбульские улицы, где он ходил со своими друзьями детства, лавочки и кинотеатры полностью изменились, исчезли, утратили свою душу, это пробудило в нем желание искать в другом месте свое детство и простоту, и поэтому он отправился в поездку в Карс, чтобы вновь встретиться с умеренной нуждой среднего класса, которую он пережил в детстве. Заметив в витринах рыночных лавок коробки круглого карсского сыра, разделенного на шесть треугольных частей - первое, что он в детстве узнал о Карсе, - а также печи марки «Везувий» и спортивные туфли марки «Гиславед», которые он носил в детстве и больше никогда не видел в Стамбуле, он почувствовал себя таким счастливым, что даже забыл о самоубийцах, и обрел душевное спокойствие оттого, что находился в Карсе.

Ближе к полудню Ка, расставшись с журналистом Сердар-беем и после встречи с первыми лицами Партии равенства народов и азербайджанской общины, бродил один по городу, под снегом, падавшим огромными снежинками. Он прошел по проспекту Ататюрка и, перейдя через мосты, грустно брел по самым бедным кварталам и был растроган, почувствовав, что никто, кроме него, словно не замечает снега, падающего в тишине, которую ничто, кроме собачьего лая, не нарушает, снега, падающего на крутые горы, не видимые издалека, на лачуги, которые невозможно было отделить от исторических руин, и на крепости, оставшиеся со времен Сельджуков, снега, который словно рассыпался в безграничном времени. Ка наблюдал за подростками лицейского возраста, игравшими в футбол на пустом поле в квартале Юсуфа-паши в свете высоких фонарей, освещавших соседний угольный склад, рядом с парком, где качели были оборваны, а горки сломаны. Под падающим снегом и бледно-желтым светом фонарей, слушая приглушенные снегом крики и споры детей, он с такой силой почувствовал невероятное безмолвие и удаленность этого уголка мира от всего, что в нем зародилась мысль о Боге.