Очнувшись, я тяжело дышал, а глаза застилали слезы, не давая и шанса что-то рассмотреть, накрывая все сильнее и сильнее. Но я все-таки поднял дрожащую руку, положив ладонь на лицо закрывая глаза. Хотелось закрыться от всего мира, исчезнуть, раствориться навсегда. Дыхание было каким-то неровным и рваным.
Я расслабил ладонь и увидел кусочек луны. Она, как-бы с опаской заглядывала через потрескавшийся и временами обваливавшийся потолок. Плющ же, по-хозяйски раскинув свои сочно-зеленые листья, обрамлял собою всю комнату. Сам он казался неказистым, даже если посмотреть-кривым. Но цветы! Они как те маленькие игрушки, которыми я так любил украшать ёлку во время нового года. Помню, как мама улыбалась, когда я притащил ей одного из своих солдатиков, протягивая ей его, смущенно прятал глаза под челкой. Она улыбалась, и садясь рядом со мной, обнимала. Я зарывался носом в её мягкие волосы, и вдыхал аромат специй от готовившегося на кухне рождественского ужина.
А теперь я тут. Один. Опустив глаза, я увидел картину не поддающуюся описанию. Вокруг валялись: мусор, горелые доски и огромное количество мебели, потрескавшейся от времени. С трудом встав, я грохнулся, поднимая вековой слой пыли в воздух. Посидев, минуты три, приходя в себя, и давая пыли, накопившейся за столько лет, осесть, я всё таки встал и покачиваясь, направился к одной единственной двери, не заваленной балками.
