Hi, Tomlinson.

4

Вторник — я ненавижу его и хочу развидеть. Среда — больше никогда не слышать этот голос. Четверг — вычеркнуть зелёный цвет из палитры. Пятница — презирать кудрявых людей. Суббота — начать жить своей жизнью. Воскресенье — сменить фамилию навсегда и уехать в другой город. Понедельник — стереть эту милую улыбку с его лица.

Понедельник — стереть эту милую улыбку с его лица. Стереть. Срочно.

Жаркое солнце после дождей давит со всех сторон, освещая мне путь к школьным воротам. Тяжёлые шаги моих массивных чёрных криперов сопровождают меня, поддавая ярости в каждое движение. Чёрные джинсы порваны в двух местах и на коленях, а футболка болтается как мешок. Сегодня я не брал с собой рюкзак. Сегодня учёбы не существует. Каждый мой шаг приближает меня к моей мечте, которую я сейчас же разрушу и разломаю на мелкие кусочки. Я ненавижу его. Я люблю его. Но ненавижу. Волосы в полном беспорядке, руки пропитаны запахом сигарет и мятной жвачкой. Музыка отдаёт сильными басами сквозь большие наушники. Плевать на моральные устои. Плевать на последствия.

Кованные, железные ворота распахиваются, впуская учеников на школьный двор. Устоявшийся запах весны навис над людьми, одурманивая своим сладким привкусом каждого прохожего. Люди оглядываются, люди обсуждают и смеются, как обычно. Родители первоклассников испуганно оглядываются, цокая при виде такой непотребщины. А я уверенно влетаю на самую середину школьной парковки, ища взглядом одного единственного человека. И нахожу, с сердцем, полным вожделения.

Гарри снова сидит на красных перилах, в тени, под плотной кроной цветущего дерева. Белые и слегка зеленоватые цветы частично опали, создавая своеобразный белоснежный круг. Парочка лепестков затерялась в кудрявых локонах смиренного парня, но он лишь разглядывал окружающих детей, опираясь об ствол дерева. Красивый. Смиренный и спокойный. Он не смеётся, как обычно. Лишь сдержанно улыбается, наслаждаясь лёгкими дуновениями ветра и ароматами опавших цветов. Он один — то, что нужно. Ещё пару мгновений открыто рассматриваю его, замечая такие же массивные лаковые ботинки, как и у меня. Они отлично сочетаются с формой, но вряд ли директор бы их одобрил. Гарри, словно нарочно, не замечает меня в этой толпе, раздражая мои нервные клетки ещё сильнее. Сейчас всё решится. Раз и навсегда.

Быстро направляюсь в его сторону, расталкивая окружающих и даже не извиняясь. Наконец, большие, зелёные глаза приветливо впялились в мои, но тут же сощурились, когда я с силой подхватил его за воротник белой рубашки и рывком стянул с перил. Гарри здорово качнулся в сторону, еле как удерживая равновесие, но всё же схватился обеими руками за мою талию. Тройной удар, мощный, душераздирающий пришёлся прямо в сердце, убивая любое раздражение, что копилось в душе слишком долго.

— Эм, привет, — Гарри аккуратно сжал пальцы на моей талии, с опаской глядя на меня. — Луи.

Ожидая услышать очередную издёвку, я тут же здорово встряхнул парня, отчего кудрявые локоны выбились из общей копны волос и спали на зелёные глаза. Новая порция раздражения накрыла меня с головой, поэтому я не выдержал, яростно зашипев:

— Что тебе, блять, нужно от м...

Но тут же замолчал, не понимая, что происходит. Либо мой воспалённый мозг издевается надо мной, либо мне на самом деле не послышалось. Я непонимающе уставился в зелёные смеющиеся глаза. Парень лишь улыбнулся мне, делая вид, что я не схватил его за грудки. Он, что? А как же «Томлинсон»?

— Что ты сейчас сказал?

— Я сказал: «Привет, Лу».

Руки сами по себе ослабляются и отпускают накрахмаленный белый воротник. Нерушимая стена, наконец-то, рухнула, разбиваясь в дребезги. Зелёный цвет — любимый цвет. Кудрявые волосы — лучшее, что могла придумать природа. Томлинсон — не так уж и плохо звучит. Моя жизнь начата с чистого листа.