Антидот

Глава 12

Сирше пытался расшевелить друга. Шутил, рассказывал истории, вспоминал их юношество. Но Том сидел, смотря в иллюминатор, и ничего не говорил.
- Вот и зачем я тебе вообще был нужен? Летел бы один.
Прилетели они в Тель-Авив ночью. Куртки были тут же убраны в чемоданы. Их довезли до гостиницы на такси. Друзья расположились и сразу легли спать.
Несколько дней они купались. Том слегка оживился, но всё чаще был молчалив. Даже в баре, куда его потащил Сирше из любопытства, он ни с кем не знакомился, хотя желающих было слишком много. Ни одна девушка не могла разжечь его любопытство. А потом они уехали в Иерусалим. Контингент тут был разный: англичане, американцы, русские, чехи, испанцы... Просто уйма людей. Верующих людей.
- Мы пойдём пешком, - сказал Том, когда их довезли до границ старого города.
- Туда, в гору, в храм, пешком? Ты верно рехнулся...
- Пешком! Я не шучу.
- Но мы можем объехать и...
- Нет.
Здесь было прохладнее, чем в Тель-Авиве. Дул ветер, который переносил в своих порывах песчинки. Они забивались всюду: в рот, в нос, в одежду, даже в уши...
Томас настоял на своём. Они вошли в город через Дамасские ворота. Сирше шёл через рынок с открытым ртом, постоянно дёргая друга, указывая на какие-либо диковины, пряности, сладости. Но настойчивый голос Тома выводил его из неги, и они продолжили свой путь. И весь оставшийся день провели в Храме Гроба Господня. На Сирше вся обстановка наводила трепетный ужас. Да, конечно, они следовали советам, которые им дали, но всё равно... тут было мрачно. Хотя Тома это ничуть не смущало. В гостиницу они вернулись уставшие. Практически не разговаривая, легли спать. А на следующий день Тома в номере не было. Сирше проснулся, сходил позавтракать, но друга так нигде и не нашёл. И тут у него в голове что-то щёлкнуло: этот помешанный поехал в город лишь с одной целью. Так и оказалось... Томас стоял у Стены Плача, среди прочих людей, положив на неё ладони, и, скорее всего, молился.

Он не ожидал увидеть столько мужчин и женщин. При входе любезный еврей дал ему белую кипу, улыбнувшись. Парень ответил тем же. Найдя свободное место, Том встал, посмотрел на стену, потрогал её, потом прислонил лоб и ладони к шершавой поверхности, приводя мысли в порядок.
«Я знаю, что являюсь не самым лучшим твоим сыном. Никогда не отличался талантами, силой веры и скромностью. Но сейчас для меня настал кризис в жизни, и помощи просить не у кого. Боже, дай мне сил, чтобы побороть недуг, позволь моей душе успокоиться. Я метаюсь, не могу прийти к гармонии с самим собой. Ведь ты же видишь, что я изменился. Мне по-прежнему плохо. Прошу, дай мне успокоения. Если мне суждено умереть в сентябре, я хочу, чтобы внутри меня ничего не терзало. Я не прошу никаких материальных благ, я их просто не заслужил. Не прошу любви, в которую не верю. Лишь спокойствия. Я хотел бы попросить у тебя ещё счастья для своего брата и для друзей. Они остались со мной даже в такой период. Они достойны быть счастливыми. Спасибо, Боже, за то, что позволил мне высказаться»