Рога (Джо Хилл)

Глава 44

  Прочитав последнее письмо Меррин и отложив его в сторону, снова прочитав и снова отложив, Иг выбрался из дымохода, желая хоть на время избавиться от запаха пепла и золы. Остановившись в соседнем помещении, он всей грудью вдыхал послеполуденный воздух и через какое-то время вдруг понял, что змеи вокруг него не собрались. Он был в литейной совсем один, вернее — почти один.

 Одна-единственная змея, тот самый чернохвостый гремучник, спала в тележке, свернувшись толстыми кольцами. Ига так и подмывало погладить ее по голове, он даже шагнул было к ней, но тут же остановился. Лучше не надо, решил он, покосившись на крестик, висевший на шее, а затем взглянул на свою тень, наползавшую на стену в последнем красноватом свете дня. Тень как тень, длинная и тощая. Он все так же чувствовал на висках рога, чувствовал их вес, чувствовал, как разрезают быстро стынущий воздух их кончики, но у тени рогов не было, только его фигура. Он опасался, что, если подойти к змее сейчас, с крестиком Меррин на шее, вполне вероятно, что она вопьется в него зубами.  

Еще раз взглянув на черную тень, распластавшуюся по кирпичной стене, он понял, что может при желании вернуться домой. С крестиком на шее он вновь становился частью человечества. Он мог забыть про два последних дня, кошмарное время болезни и паники, и стать тем же самым, кем был всегда. Эта мысль принесла с собой почти болезненное облегчение, почти чувственное наслаждение: снова быть Игом Перришем, а не дьяволом, человеком, а не ходячей печкой.

Он все еще думал об этом, когда спавшая в тачке змея приподняла голову, по ней скользнул белый свет фар. Кто-то подъезжал по дороге. В первый момент Иг подумал, что это Ли, вернувшийся поискать свой крестик и прочие инкриминирующие улики, какие он мог забыть.

Но когда машина подъехала к литейной, он узнал потрепанный зеленый «сатурн», принадлежавший Гленне. Иг смотрел из дверного проема, выходившего на шестифутовый обрыв. Гленна вышла из машины, волоча за собой хвост дыма, она на ходу бросила в траву окурок и раздавила его носком туфли. За время, пока Иг был с ней, она бросала дважды — один раз аж на целую неделю.

Иг следил из окошка, как она огибает здание. На ней было слишком много косметики. На ней всегда было много косметики. Черешневая помада, кудрявый перманент, тени для глаз и розовые блестки. Заходить Гленне не хотелось, это было написано у нее на лице. Под своей размалеванной маской она выглядела жалкой, перепуганной и довольно симпатичной — но тоже какой-то жалкой симпатичностью. Она была в тесных низко-сидящих джинсах, чуть показывавших щель ее задницы, ремне с заклепками и белом лифе, обнажавшем ее мягкий живот; Иг знал, что на бедре у нее татуировка, голова плейбойного кролика. Ему было больно смотреть на нее и видеть, что все это, вместе взятое, буквально вопиет; ну захотите меня, хоть кто-нибудь, захотите.