Дом 88: Голубые занавески

Долой носки! (КайСу)

  — Милый! Просыпайся! — прозвучало совсем рядом.
Я, не открывая глаз, выглянул из-под одеяла, однако убедившись, что там всё же холодно, вновь накрылся с головой.
— Ну же, Чонини, — мягкие пальцы заскользили по моей пятке, что выглядывала из-под одеяла, и побежали выше, к щиколотке. Я недовольно дернул ногой и сел на постели, с трудом разлепив глаза.
Кёнсу, в персиковой пижаме с красными клубничками и в голубом клетчатом фартуке, стоял, в одной руке держа бутылку молока, а другой стряхивая муку со щеки.

— Я блины пеку, — пояснил он. — Поднимайся уже. Забыл, что ли, какой сегодня важный день?
— Да помню, помню, — пробубнил недовольно, вставая. — Эта дурацкая презентация.
— Что значит дурацкая? Как можно так говорить, балбес! — он шлёпнул меня ладонью по заднице, оставляя белый след на черных боксерах. — От этой презентации зависит судьба компании, в которой ты работаешь. Как можно не понимать всю значимость?!
— А ты о ней беспокоишься больше меня. Как так? Лучше б о своем кафе думал, — и я, под недовольное ворчание Кёнсу, направился в ванную.

— Вот, — как только я вышел, еще весь влажный от душа, Кёнсу затолкал меня обратно в спальню. — Я рубашку твою любимую погладил, — указал на стул, где она висела. — Брюки вон тоже приготовил. И пожалуйста, Чонини, надень носки, ладно? Вон они, на кресле.
— Кёнсу, ну давай не будем снова об этом, а? — я скривился так, будто не то что лимон целиком съел, а бутылку уксуса осушил.
— Что значит не будем? — поставил руки в боки. — Еще как будем! Все нормальные люди носят носки. Это... это просто некультурно и неэстетично ходить без носков, понимаешь?
— Неа, — честно отозвался я, натягивая брюки.
— И в конце концов, ты ведь можешь натереть ноги! Это же так больно, я волнуюсь, — он недовольно надул губы и свел кустистые брови на переносице.
— Но я не натираю ноги. Я уже привык. Просто понимаешь... Носки... Они сковывают меня, лишают свободы, я чувствую будто задыхаюсь в них. Вот, как-то так.
— Не говори глупости!
— Я вообще-то серьезно. И вообще, ты ж там занят был на кухне, разве нет? — кивнул на дверь.
— Выгоняешь? Сейчас вернусь, — он вышел. — И носки! — донеслось из кухни. — Носки всё равно надень!

Надев рубашку, я ухватился двумя пальчиками за носки. Белые и такие ровненькие, Кёнсу и их погладил, что ли? Повертев носки в руках, я, скомкав, забросил их под кровать. Там-то им и место.
— Всё? Оделся? — Кёнсу снова заглянул в спальню, правда уже без фартука. — И что у тебя на голове? — тяжело вздохнул.
— Не поверишь, это волосы.
— Да ладно! — он выпучил глаза. — Садись давай, — кивнул на стул, а сам взялся за фен и мусс для укладки.
Через десять минут приятностей (просто обожаю, когда трогают мои волосы), Кёнсу закончил своё дело, с гордостью указав на моё отражение в зеркале.
— Смотри какой красавец стал! Прям глаз не отвести!
— Угу. А раньше значит не красавец был? — поинтересовался обиженно.
— Конечно, нет. Вот с укладкой и носка... — он запнулся, глянув на мои ноги. — Ты их не надел?! Я... Я же просил тебя!
— Не знаю, о чем ты, — отвёл взгляд в сторону, почесывая шею.
— Они тут лежали! Где они?
— Ничего тут не было, ты бредишь.
— Эй! Я, значит, тебя попросил... — он стал осматривать комнату. — А тебя не волнует? Тебе совсем на меня наплевать? — он опустился на четвереньки, заглядывая под кровать. И как только догадался?
— Ты преувеличиваешь. Это всего лишь носки, — я повел плечом.

— Да у тебя тут уже целая коллекция накопилась, — он достал первые попавшиеся, а их там уже и правда было не мало. — Садись, — толкнул меня на кровать и, присев рядом, стал натягивать мне на ногу серый носок.
— Ну Кёнсу... — капризно заныл я. — Давай не будем... Пожалуйста! Я что угодно! Что угодно готов сделать, но только не это, только не носки...
— Что угодно говоришь? — он хитро улыбнулся, глядя на меня снизу-вверх.
— Ага, — я даже приободрился.
— Всё, что захочу?
— Ага.
— Всё-всё? — он поднялся и приблизился вплотную, встав между моими разведенными в стороны коленями, и провел пальчиком по шее, а затем к ключицам, виднеющимся из-под не до конца застегнутой рубашки.
Я в предвкушении облизал губы.

— Надень галстук, ладно? — прошептал на ухо, слегка касаясь его губами.
— Эй! — я оттолкнул его. — Издеваешься?! Ну нет уж! Галстук только через мой труп! Смерти моей хочешь?! — я вскочил в одном носке. — Чтобы я задохнулся и умер?
— Вот балбес! Значит, — снова толкнул меня на кровать, — одеваем второй носок.
Я лишь сердито запыхтел и зашевелил пальцами на ноге, на которую Кёнсу натягивал носок.
— Вот так! Просто умница! — он поднялся и, наклонившись, чмокнул меня в уголок губ. — Мой Чонини самый лучший! И сегодня на презентации он это докажет и всем остальным!
— Ну да, — притянул его обратно к себе, когда он уже сделал шаг назад, целуя в губы. — Рядом с лучшим и самому приходится быть таковым, — снова поцелуй.
— Всё, дурачина, — он вырвался из моих объятий и, взяв меня за локоть, потянул на кухню. — Еще чуть-чуть и можешь опоздать, так что на завтрак тебе три минуты!