Полтора метра безобразия

5

POV Ник.

Мы в моей спальне. Дверь закрыта. В окна льется тусклый лунный свет. Кира смущенно замирает, не зная, что делать дальше. Мой взгляд скользит по ее телу. Одежда, облепившая его, как вторая кожа, ничего не скрывает. Девчонка смотрит на меня, а потом нерешительно расстегивает пуговицу на рубашке. Ее пальцы подрагивают, путаются, соскальзывают. Перехватываю ее руки и касаюсь ее губ своими. Легко, мимолетно. Она прихватывает мою губу зубами, и от этого по телу словно разряд тока прошел. Быстро расправляюсь с дурацкими крохотными пуговицами и стягиваю с нее мокрую насквозь рубашку. Ладони лихорадочно скользят по ее телу, изучая каждый изгиб.

Какая же у нее нежная кожа. К ней хочется прикасаться вновь и вновь, что я и делаю. Когда мои руки касаются ее груди, прикрытой одним только кружевом, она вздрагивает. В голове мелькает мысль, что надо остановиться, пока не поздно. Пока мы не зашли слишком далеко. Но Кира тихо зовет меня по имени, и я окончательно теряю голову. Целую ее шею, покусываю кожу, спускаюсь ниже к трогательно выпирающим ключицам. Расстегиваю лифчик, помогаю ему упасть куда-то на пол. Касаюсь языком соска, слышу в ответ шумный, прерывистый выдох.

Опускаюсь на колени, и целую впалый живот. Руки крепко сжимают обтянутые мокрой джинсой бедра. Тонкие пальцы путаются у меня в волосах, дыхание тяжелое у обоих. Не хочу ничего говорить, но все же спрашиваю:

- Могу я?.. - Пальцы касаются пуговицы. Кира кивает и отводит взгляд. Неторопливо расстегиваю молнию и стягиваю джинсы вниз.

Кончиками пальцев поднимаюсь от щиколоток к коленям, оставляя на коже мурашки, ласкаю руками бедра, целую выпирающую тазовую косточку и спускаюсь ниже, покрывая поцелуями шелковистую кожу бедер. Кира вздрагивает от каждого моего прикосновения, дыхание ее прерывистое и частое. Она сжимает пальцами мои плечи, немного царапая ногтями кожу и тянет вверх. Повинуюсь ее молчаливому требованию и поднимаюсь. Она смотрит на меня, немного растерянно и испуганно, но все же касается руками груди.

Я вздрагиваю от каждого ее прикосновения. Может, потому, что у нее холодные руки, а может, потому, что от возбуждения уже больно дышать. Она неторопливо изучает мой торс, пытается побороть смущение, нерешительно приближаясь к пряжке ремня. Коснувшись ее, замирает, судорожно сглатывает и смотрит на меня из-под густой челки.