Избранная [Justin Bieber]

Часть 13.

  Он касается кончиками пальцев моей щеки, а затем смахивает слезы, даже не спросив, почему я плачу. Верно, он знает ответ — потому что доставил мне уйму удовольствия минуту назад.

— Нам нужно возвращаться, — шепчет мистер Бибер.

Он вернулся к прежней позиции своей недосягаемости. Он снова мужчина, а я маленькая и наивная девочка, которую он сводит с ума одним лишь взглядом.

Все становится слишком сложно, потому что в этом взгляде я надеюсь увидеть что-то иное, но все еще вижу его, того, кто заставил меня поиметь саму себя же в душе.

— Я не хочу, — качаю я головой.

Я хочу побыть с ним здесь еще немного и желательно в его объятиях.

— Мы должны, Куинн, — настаивает он, и мне ничего не остается, как согласиться с ним.

Возвращаемся в тот же коридор, а затем и в зал, наполненный большим количеством человек. Его руки в карманах, поэтому я берусь за его левую и пытаюсь держаться всегда рядом.

— Ты говорил, что это необычный аукцион, — шепчу я. — То, что здесь кто-то умирает — правда?
Мистер Бибер склоняется ко мне, пытаясь не привлекать большого внимания и шепчет:

— Здесь собираются самые богатые люди, мафиози, грабители...

— Но как это работает? — спрашиваю я даже, не заботясь о том, что здесь убивают людей.

— Когда мужчина называет цену на определенный, самый ценный и дорогой товар, — поясняет он, и я прислушиваюсь к его голосу. Он заглушает ту суматоху, что происходит вокруг нас, — несколько человек начинают выкрикивать цену. Один пытается переплюнуть другого, и в итоге побеждает тот, кто назовет сумму. Не ту, которую он захотел, ту, на которую уже рассчитывают те, кто убьет его.

Мужчина выкрикивает предлагаемую сумму, кто-то перекрикивает его, а заем еще один крик. Мужчина на сцене считает до трех и кричит, что это продано.

— Когда богатей вычислен из толпы, гремит выстрел, — продолжает мистер Бибер, и я дергаюсь, когда в шумном зале гремит ожидаемый выстрел. — Покупка остается у них, и тот чемодан с деньгами богача тоже получают они.

Люди начинают вокруг паниковать, а я будто заворожена таким планом. Мне нравится такой план. Я чокнулась.
Мистер Бибер ведет меня к выходу, прикрывая своим телом, потому что некоторые настолько напуганы, что толкают всех, кто находится у них на пути.

Я прикрываю уши руками и иду на выход, чувствую осеннюю прохладу всем своим телом. Мистер Бибер усаживает меня в машину и, сев рядом, стучит по водительскому сидению. Машина трогается.

Я опускаю руки, сжимаясь то ли от шока, то ли от того, что замерзла.

— Почему люди продолжают приходить на этот аукцион, если знают, что там убивают?

— Никто не знают кого убьют, потому что не знают заветной суммы, из-за которой прогремит выстрел. Они приходят на шоу и получают его.

Мне становится страшно. Я все еще пытаюсь согреться.

— Как ты узнал об этом месте?

Мистер Бибер стягивает свой пиджак и накидывает мне его на плечи.

— Меня туда привел твой муж, — проговаривает он, а по моему телу проходится волна холода.

— Что он там делал?

— Наблюдал, — сладко произносит мистер Бибер, и от мысли того, что Марк наблюдает за тем, как на пол падает омертвевшее тело, попивая свой любимый скотч, мне становится противно.

Я ошибалась в своем муже. Я понятия не имела, кто он такой. Это дьявол в мужском обличии.

«Серьезно, дамочка, ты, вообще, уверена, что знала своего мужа?» — вспоминаю я слова Джейсона.

Он был прав. Я никогда не знала его. Ни с нашей первой встречи, ни после свадьбы, ни за неделю до того, как меня похитил мистер Бибер.

Я поворачиваю голову к окну, наблюдая за тем, как быстро пробегают белые полосы на дороге. Моя жизнь — это белые полосы. Она пробегает мимо меня так же быстро. Школа, неоконченный университет, замужество, и теперь я в полном дерьме.

В полном, мать его, дерьме.

— Чем мне может помочь Маккалистер? — тихо спрашиваю я, уткнувшись носом в воротник пиджака мистера Бибера.

— Он расскажет тебе, что ты имеешь, и что с этим нужно делать.

— А как насчет тебя? — оборачиваюсь я.

Обращаться к мистеру Биберу на «ты» стало проще.

— Насчет меня? — вздымает он брови.

— Ты не можешь мне этого рассказать?

— Мое дело защищать тебя, Куинн, — ровно проговаривает он, и я слышу в его тоне серьезность. Я слышу в его тоне мужчину. Я хочу его.

— Спасибо, — тихо отвечаю я.

Его дело защищать меня. Его дело защищать только меня?

Я вспоминаю несколько фотографий на его столе. Его детство, а потом резкий скачок во взрослую жизнь. Я хочу знать о нем все. Я хочу знать о его семье и о том, чем он занимается на самом деле. Хочу знать, на кого он работает, и была ли у него девушка.

Но вместо этого я молчу и знаю лишь то, что он слишком много знает обо мне. Я уязвима для него так же, как и для Марка. Это нечестно.

— Кем ты работаешь, Джастин? — оборачиваюсь я к нему, когда машина останавливается возле дома.

Его лицо тут же меняется, и я почти не узнаю этого человека. Он недосягаем.

— Если продолжишь задавать такие вопросы, то можешь оказаться без защиты. Не спрашивай у меня об этом, если хочешь остаться в живых, — проговорил он, не сводя с меня карих глаз.

Меня пугают эти слова. Не потому, что он произнес на полном серьезе, а потому, что я не хочу, чтобы в какой-то момент его не оказалось рядом.

Я зависима.

Зависима его присутствием и его прикосновениями. Его голосом и недоступным взглядом.

Но меня злит то, что он не отвечает на мои вопросы.

— Как насчет твоей семьи? — снова интересуюсь я.

— Что ты делаешь, Куинн? — спрашивает он, хотя это вовсе не похоже на вопрос.

Выглядит это так, будто я нарушила его личное пространство. Его глаза смотрят в упор на меня, и мне хочется провалиться под землю и не ощущать себя так ужасно.

— Спрашиваю тебя, — тихо произношу я.

— Это не самая лучшая идея, — отрезает он, и мне становится обидно еще больше.

Я чувствую подступающий гнев и, дернув за ручку двери, выхожу на улицу, скидываю его пиджак с плеч и, хлопнув дверью, иду в дом. Между дверьми стоит Джейсон, но отходит тут же, когда видит мой разъяренный взгляд. Он смотрит сквозь меня, скорее всего, на мистера Бибера и пожимает плечами.

Я поднимаюсь наверх и, зайдя к себе в комнату, закрываю дверь.

Немыслимо!

У меня трясутся руки от переполняющих меня эмоций. Он знает обо мне все, но я не могу знать о нем хотя бы что-то? Мне действительно интересно знать о его семье. Знать о его прошлом.

Я начинаю ходить из стороны в сторону надеясь, что он почувствует себя виноватым и постучит в дверь, чтобы извиниться.

Но этого не происходит час за часом.

Я становлюсь слабее. Злость отходит на второй план, и единственное, что я хотела бы сейчас сделать, - это оказаться как можно ближе к нему. Открыть дверь и оказаться в его спальне в этих чертовых два часа ночи.
Присаживаюсь на пол, опираясь спиной о дверь, и подбираю под себя ноги.

Мне интересно, почему он не хочет говорить о его семье? Мне интересно, почему он не хочет рассказать о своей работе. Мне интересно все, что касается его.

Я прислоняюсь головой к двери и прикрываю глаза, ощущая всю ночную прохладу из-за приоткрытого окна. Все мои мысли только о мистере Бибере, и от этого мне ужасно плохо. Почему меня никогда не интересовала семья Марка? Почему я относилась к нему как-то хладнокровно, а о мистере Бибере я хочу знать абсолютно все, даже то, что меня вовсе не касается.

Я открываю глаза и накрываю лицо ладонями. Мое тело ужасно ноет от нехватки его прикосновений.
Прости меня, Джастин.

Встаю с пола и мельком гляжу на время. Половина шестого утра, и я ужасно хочу есть.

Открываю дверь своей комнаты и спускаюсь вниз, замечая Джейсона. Он сидит за барной стойкой. На нем спортивные штаны, кроссовки и теплая толстовка с капюшоном, накинутым на голову. В его левой руке стакан сока, и он встречает меня немного растерянным взглядом.

Да, сейчас почти шесть утра, Джейсон.

Я останавливаюсь в полушаге от него и чувствую запах алкоголя. Он пьян?

Мужская рука хватает мою, и я ощущаю резкую боль. Он слишком крепко сжимает мою кисть.

— Какого черта, Джейсон? — спрашиваю я, чуть ли не взвывая.

— Если б я знал, то никогда бы этого не допустил, — шепчет он. — Я бы не позволил ему встретить её.

— О чем ты вообще? — ною я.

Чертов придурок оставит синяк на моей руке!

Он пытается встать со стула, но я толкаю его обратно, и он буквально в секунду отключается, падая на меня. Он тяжелый, слишком. Хватаю его и пытаюсь дотянуть до дивана в гостиной. Несколько раз останавливаюсь и чувствую головокружение. Я измотана.

Кладу его на диван и пытаюсь привести дыхание в норму. Присаживаюсь на корточки и пытаюсь положить его так, чтобы он смог дышать нормально. Переворачиваю и замечаю скомканный листик, выпавший из кармана его толстовки. Поднимаю и разворачиваю её, пытаясь прочесть стертые временем буквы:

Это похоже на какой-то список продуктов, написанных женской рукой, где внизу стоит подпись: «Люблю, Хлои»

Зачем хранить это, по всей видимости, так долго?

Вскидываю брови и засовываю скомканный листок обратно в его карман.

Возвращаюсь на кухню и открываю холодильник в поисках пищи. Я ужасно хочу есть. Я никогда так ужасно не хотела есть как сейчас.

Достаю несколько ингредиентов для приготовления яичницы с беконом и подходу к плите, чтобы совершить задуманное. Пока готовлю, мой желудок всячески пытается меня поторопить. Запах приготовленной еды буквально издевается надо мной, когда я аккуратно накладываю ее на тарелку.

Оборачиваюсь, чтобы поставить свой завтрак на стол и дергаюсь, заметив за столом Джастина.

Он молчит. Я молчу, но не долго.

— Доброе утро, — с улыбкой на губах проговариваю я и подхожу к столу.

Я рада его видеть даже такого, хмурого и молчаливого как сейчас.

— Ты будешь завтракать? — интересуюсь я, ставя тарелку с едой на стол.

Он снова молчит и смотрит на меня. Это пугает. Я виновата. Я помню.

Присаживаюсь за стол напротив него и начинаю пережёвывать первый кусочек бекона. Он все еще смотрит на меня. На мои губы.

Я не могу понять, он обижается или все еще злится из-за моей вчерашней выходки?

— Джастин, я...

— Позавтракай, а затем у тебя будет двадцать минут, чтобы собраться. Мы едем к Маккалистеру, — сухо произносит он, проведя рукой по волосам.

Мистер Бибер встает из-за стола, и я набираюсь смелости сказать то, что хотела:

— Прости меня, — тихо шепчу я, и он останавливается. Оборачивается ко мне лицо, и на его лице я замечаю явную борьбу. Скажи хоть что-нибудь.

— Тебе не за что извиняться, Куинн, — говорит он и удаляется в ванную комнату, оставив меня одну.

Если в ближайшие несколько минут я не увижу его улыбку, то сойду с ума. Можно мне хотя бы прикоснуться к тебе, Джастин?

Но в ответ тишина. Давящая на уши, которая стучит молотком туда, где жалостливо бьется мое сердце.

Это худшее утро за всю мою жизнь, не считаю ту, когда я очнулась в комнате с белыми стенами.

Доев содержимое своей тарелки, я поставила ее в посудомоечную машину и направилась в ванную комнату на втором этаже. Выйдя из душа, в комнате на кровати меня уже ждало черное платье. Облегающее, немного выше колена. Рядом лежал клатч и лакированные туфли на шпильке.

Одевшись в вещи, выбранные Джастином, я взглянула на себя в зеркало и поняла, что мои губы нуждаются в красной помаде.

Мистер Бибер ждал меня внизу. В его руках был темный плащ, который он накинул мне на плечи, при этом не произнеся не слова.

Это не могло больше продолжаться, но продолжалось даже уже в аэропорту.

— Как далеко живет мистер Маккалистер? — поинтересовалась я, держа его под руку, пока мы ожидали подготовки самолета.

— В Бостоне, — произнес он и потянулся рукой к галстуку ослабляя его.

Чертовы рукава и две расстегнутые пуговицы.

Я тянусь рукой к его рукавам, замечая, как дрожат мои пальцы. Аккуратно застегиваю и поправляю, слыша над собой его тяжелое дыхание. Оно возвращает меня во вчерашний день. В ту гримерную с зеркалами.

Господи, я чувствую, как становлюсь влажной.

— Дело не в тебе, Куинн, — проговаривает он, и я поднимаю голову. — Дело во мне.

Я не хочу что-либо говорить. Не хочу портить этот момент. У него есть темная сторона, которую он явно не хочет затрагивать, но и я ее пока что трогать не хочу.

— Мистер Бибер, — перед нами появляется высокий и молодой пилот. — Ваш самолет готов.

— Наш? — в недоумении спрашиваю я, когда мы следуем за пилотом.

— У меня есть мой личный самолет, Куинн, — поясняет он.

Сколько должен зарабатывать человек, чтобы у него был личный самолет?

Догадки о его работе сходятся к нулю.

Мы идем по светлому коридору, а затем оказываемся внутри самолета, где позади журнального столика находятся два сиденья. Он усаживает меня на то, что справа, и пристегивает ремень.

Я кусаю губу, наблюдая за его руками. За набухшими венами на его руках.

Дьявол!

Мистер Бибер садится на сиденье рядом, но не пристегивается.

Он собирается играть в молчанку снова?

Разговорить его у меня получалось не очень, поэтому единственным выходом оставался телефон. Я достала его из клатча и разблокировала экран.

Что мне ему написать? Какой он сексуальный в этом костюме или...

Черт!

Я тяжело вздохнула и написала то же сообщение, что он, когда я оказалась одна дома:

«В чем ты одет?» — отправляю я.

Я вижу, как он берет телефон, читает сообщение, но, не ответив, кладет его обратно.

Эй!

«Я кое-чего хочу...» — снова печатаю и косо наблюдаю за его действиями. Отправляю и опускаю взгляд в телефон.

«Чего же?» — отвечает Мистер Бибер, и я рада, что игра принимает оборот.

«Тебя, между своих ног» — отвечаю я и кусаю губу, он молчит.

«Сзади» — продолжаю я, но мне кажется этого мало. «Хочу ощущать твой язык там, где я уже мокрая»

Боковым зрением вижу, как он поправляет галстук и опускаю голову, чтобы написать еще, как мужская рука хватает меня, отстегивая ремни. Я победно хихикаю и оказываюсь в его объятиях.

Мистер Бибер ведет меня вдоль самолета, и мы оказываемся в маленьком помещении со шкафом с выпивкой во всю стену.

О боже.

Он хватает меня за бедра и усаживает на прохладную поверхность стола, встроенного в шкаф с выпивкой.
Он толкается в меня, и я взвываю, оттого что ощущаю его упругость.

Тянусь руками к ширинке на его брюках и слышу, как что-то шелестит. Он подготовился.

Останавливает мою руку и кладет в нее презерватив. Я сбито дышу и не понимаю, что я должна делать дальше.

— Одень его, — хрипло шепчет он.

— Что? — задыхаясь, спрашиваю я.

— Одень его на мой член, Куинн. Сама, — приказывает он, а я тяжело сглатываю.

Спрыгиваю со стола и спускаю его боксеры, облизывая губы. Разрываю пакетик зубами и слышу стук своего сердца. Трясущимися руками обхватываю его член и слышу томный вздох. Аккуратно раскатываю презерватив по его члену и начинаю задыхаться от переполняющих меня эмоций.

Он кладет руки на мои ягодицы и приподнимает платье до груди. Затем снимает трусики. Я полностью в его власти.

Проводит ладонью там, где я хочу его больше всего.

— Боже, Куинн, ты нереально мокрая, — шепчет он, хрипло дыша.

Я лишь киваю и целую его в губы. В сладкие, искусанные, пухлые губы.

«Дело не в тебе, Куинн. Дело во мне»

Дело в нем. Я хочу быть в этом деле, я хочу быть этим делом. Делай со мной что хочешь, Джастин.
Он прижимает большой палец к моему клитору, и я падаю на колени. Он следует за мной и раздвигает ноги.
Откидывает в сторону рубашку и наклоняется надо мной.

Я хочу, чтобы дело было во мне. Чтобы все его мысли состояли из меня. Из таких моментов, как этот. Из секса в душе, в гримерной и в самолете. В небе.

Он входит в меня, и я теряю дар мыслить. Хватаюсь за что-то твёрдое и громко вскрикиваю.

Он во мне. Он твердый и большой.

Он шепчет мое имя. Тихо, почти не слышно.

Я хочу, чтобы он шептал его во сне, каждую ночь.

Он входит в меня быстрее, и я скольжу по полу. Хватаюсь вспотевшими ладонями за его руки и поднимаюсь выше к лицу. Я хочу его чувствовать.

Притягиваю к себе и целую. Целую так сильно, насколько хватает моих сил.

— Куинн, — шепчет он, словно просит. Будто это единственная мольба, которая когда-либо слетала с его губ.

Он тяжело дышит, и я опускаю взгляд туда, где он во мне. Где он полностью во мне. Это возбуждает. Я наблюдаю за этим, как завороженная, и чувствую подступающую волну оргазма.

Она окутывает меня полностью, отчего я откидываю голову назад громко постанывая. Я хочу, чтобы он слышал, когда я утону в нем. Хочу, чтобы он знал, что я не тонула так ни в ком, кроме него. Я готова захлебываться в этих ощущениях всю свою жизнь.

Я кусаю его плечо, когда мое тело накрывает блаженное чувство. Я на седьмом небе, и на этот раз это реальность.

Он не останавливается до тех пор, когда я не сжимаю ноги и не становлюсь тесной для него. Теперь он со мной и, рухнув на меня, хрипло стонет мне на ухо.

Я глажу его по спине, останавливаясь на ягодицах и в последний раз толкаю себя, крепко прижимая к себе.