Я слышу шепот ветра...

Без названия, Часть 1

„Боги мертвы. Мир постигнет хаос и отчаяние. Люди будут убивать друг друга за последнюю крошку, утопая в море крови. Когда в мир придет тьма, от которой не укрыться за крепкими крепостными стенами, когда откроется последняя грань надежды человеческой души, тогда наступит конец всего сущего. И все обратится в прах былых дней..."

Пророчество Змея, Вестника конца времен.

«Я помню рев Громобоя, когда серебряная магическая стрела вонзилась ему в сердце. Казалось, победа близка, но... Я помню момент твоей смерти, папа. Так живо, так ярко.

Все застыло для меня единственным мигом. Лишь отдаленно я слышала шум происходящей битвы, проклятья Хакона и наставления Юноны. В тот момент я хотела лишь одного, чтобы ты был жив, папа, но... Ты лежал на земле, а твой некогда полный теплоты взгляд стал в мертвым и холодным.

Твой топор, испивший немало крови недругов наших, лежал где-то в сторонке. Стрелы были хаотично разбросаны по холодной земле, на которую ложился снег, а твой лук... Лежал у тебя в руке, сломанный и уже непригодный для охоты. Ни Юнона, ни Эйвинд ничего не смогли сделать. Ткачи не возвращают к жизни мертвых. Ты пал смертью храбрых, папа...

Холодный Северный Ветер иссушил мои слезы, напевая колыбельную, что отдавалась свистом на поле брани. В моей голове тихой мелодией звучат строки:

„Не плачь, дитя, во время битвы,

Не буди ярость злого врага.

Ведь к предкам не спасут молитвы:

Сейчас на карте мира судьба".

И знаешь, что странно? .. Я последовала этой балладе, словно сама Судьба наставила меня на истинный путь, напевая свою печальную песнь.

Ни один мускул не дрогнул на моем лице, рука не содрогнулась от ноющей боли в мышцах и волнения, а я лишь отпустила стрелу. Решающую стрелу, которая стала последней для твоего убийцы, папа.

...Вот Громобой повержен, слышны радостные крики, но мне все равно. Я понимаю, что тебя нет рядом со мной и не будет. Поэтому мне больно, и душа рвется наружу...

Лишь ветер обнимает меня своими холодными порывами, не давая исчезнуть совсем. Он словно шепчет мне, что время залечит все раны, но это будет нескоро...»