Рождественская история {niall horan}

12.25

        В нашей трехкомнатной съёмной квартирке оказалось достаточно места для двенадцати человек. Я смог организовать спальные места для себя, моих родителей, бабушки, брата с его сыном и женой, Руфь, для Гарри и Лиама, а также для Серены и Дэйва. Для последних двух не было лучшего варианта, кроме как нашей квартиры. Не отмечать же Рождество вдвоём? Их родители, которые любят путешествия больше жизни, из-за бури на каких-то островах не смогли прилететь, поэтому остались там.

Гарри и Лиам также не смогли улететь в Лондон к своим близким, потому что остались незавершённые дела в Нью-Йорке. У меня у одного сложилось все слишком гладко.

— Внучок, поухаживай за бабушкой, — просит бабушка, когда встаёт с кресла.

Она всегда так говорит, когда ей нужно либо налить выпить, либо потанцевать с ней. Но так как по радио играет старая песня, то я предполагаю, что второй вариант. Я оставляю Серену и иду к своей бабуле.

— Кстати, твоя кошка мне нравится. Хороший подарок, сынок. Но как её в самолёт пропустят?

— Это уже мои заботы, бабушка...

— А что за милая особа, с которой ты весь вечер воркуешь, голубок мой? — спрашивает бабушка Эмми, когда мы кружимся в танце.

— Ни с кем я не воркую.

— Ой, а как же! Ты старуху-то не обманывай. Влюбился, наверное, да? — бабуля не отстаёт, а я издаю смешок и смотрю на Серену.

Она играет с котёнком вместе с моей младшей сестрой. Они обе смеются.

— Да, бабушка. Очень сильно.

— Тогда что ты делаешь тут со мной? А ну, пошёл быстро к ней! Кучерявый, поухаживай за бабушкой, — она зовёт Гарри для медленного танца, а я же подхожу к девчонкам.

Руфь тут же подлетает ко мне и кидается в объятья, говоря, какая Серена хорошая. Я же целую её в макушку, а потом шепчу: «Знаю, любовь моя». Затем тяну руку Серене, приглашая её на танец. Она улыбается мне и смотрит из-подо лба, а затем подаёт свою ручку.

Это восьмое чудо света, по крайней мере, «моего света», выглядит просто потрясающе сегодня. Чёрное платье, которое подчёркивает её фигуру, балетки, и всякая бижутерия на шее.

— Я даже не знаю, кого ревновать больше. Тебя или Руфь. Вы весь вечер друг от друга не отходите, — шучу я ей на ухо, прижимая к себе поближе. От такого ничтожного расстояния между моим носом и её шеей у меня начинает кружиться голова, ибо её духи сводят меня с ума. Как будто смесь мандарина и ванили.

— Я не сильно обижусь, если Руфь ты будешь ревновать больше, — в ответ отшучивается она. — У тебя замечательная сестра. Нечасто встречаю таких, как она.

— А должна часто?

— У тебя просто не хватило времени поинтересоваться у меня, работаю ли я кем-нибудь, — Серена хихикает.

Мы медленно качаемся по середине зала, и иногда я замечаю, как бабушка и моя мама смотрят на нас и о чем-то оживлённо болтают.

— И кем же ты работаешь?

— Школьным психологом.

Что?! Я бы никогда в жизни не подумал, что она психолог, да ещё и детский. Я предпочитаю просто молчать, дабы не заставить её смущаться или ещё что-то в этом роде.

— Знаешь, она как ты, светится даже изнутри. Такой ребёнок встречается раз-два на всей параллели. Я больше, чем уверена, что когда Руфь вырастет, она будет делать всё не для своего комфорта, а для комфорта друзей, семьи, всего общества в целом. И я нутром чую, что ты — совершенно такой же. От вас двоих исходит тепло, такое домашнее, уютное. Общаясь с такими людьми, как вы, невольно возникает чувство, что вы знакомы целую вечность...

И я понимаю, к чему она клонит...

К тому, что, познакомившись вчера, мы уже настолько привыкли друг другу, что у нас обоих есть то самое чувство, о котором говорит Серена.

— Как будто мы уже раньше встречались, да? Где-то прошли мимо, или, может, в прошлой жизни, — подмечаю я, и чувствую, как она молча кивает.

От этой темы я покрываюсь мурашками, а моё сердце бьётся со скоростью света, готовое выпрыгнуть из груди. Я просто-напросто влюблён в Серену, всей душой и телом. Сердцем, мыслями, сосудами, клетками. Боже, да чем угодно, что есть в моём организме! Каждая частица орет: «Серена!», когда я не с ней.

Что за глупый сон? Или это можно назвать реальностью?! Влюбиться за двадцать четыре часа, когда не влюблялся ни разу за двадцать четыре года! Найл, ты превзошёл ожидания любого человека в этой комнате.

Я и Любовь Моей Жизни молча кружимся в танце, пока не заканчивается песня. Затем я отвожу её обратно к Руфь, маме и бабушке, а сам возвращаюсь к брату, папе и друзьям, которые бурно что-то обсуждают.