Кофейня

14

Вечер того же дня. 22:45

В этот день я решил лечь пораньше, чтобы хорошо выспаться и бодрым пойти на работу. Ровно в десять я, выключив свет, отключил и себя, но, как оказалось, ненадолго... Звонок в дверь. Проснувшись, я не сразу понял, в чем дело, но настойчивые звуки звонка привели меня в чувство. Первая моя мысль: те двое отморозков вернулись обратно, прихватив с собой еще пару человек для компании, и поэтому торопиться к двери я не стал. Овладел ли мной страх или это пальцы ног начали мерзнуть под одеялом, я так и не понял. Звонки прекратились, но чувство беды не покидало меня ни на минуту. Мое дурное предчувствие, как оказалось, было не напрасным: больше никто не звонил, но начали стучать в дверь. Громко стучать. Ничего, в этот раз я уже был готов. Прихватив с собой травматический пистолет с верхней полки шкафа, пылившийся там уже больше трех лет, я прекрасно осознавал, что магазин в нем пуст и пользы от него, как от детского автомата, вот только им это знать ни к чему. В глазок я смотреть не стал. Резко открыв дверь, я отошел на два шага назад, чтобы держать под прицелом всю лестничную площадку. Я ожидал там увидеть кого угодно, но только не ее. Опустив пистолет и быстро спрятав его за спину, я начал прокручивать в голове нелепые объяснения тому, что ей пришлось увидеть. Как щелчок в голове: кому и что я должен объяснять? Человеку, который мало того что сбежал три дня назад, так еще и забрал мой перстень! Самую бесценную и дорогую для меня вещь.
- Это что сейчас было? - находясь в шоковом состоянии, спросила она.
Я проигнорировал ее вопрос, так как волновал меня вопрос куда важнее.
- Где мой перстень?
- Он у меня, и будет до того времени, пока ты не засунешь свое эго в одно место и будешь думать не только о себе, - заявила она со злостью.
Смех... Простите, мне стало настолько смешно от ее слов, что даже слезы наворачивались на глаза. Если этот человек не ошибся адресом и из глубины души произнес эту воспламеняющую сердце речь, от которой я даже пустил скупую мужскую слезу, то талант ее пропадает зря.
- Отдай мою вещь и скатертью тебе дорога, бриллиантовая моя, - немного успокоившись, ответил ей я.
Удар коленом в пах. Невыносимая боль... Оттолкнув меня, она направилась в спальню, не закрыв за собой дверь. Минуты две мне казалось, что там было все разбито. Раздавлено всмятку. Я продолжал смеяться, только уже намного громче...

Что значил ее поздний визит и, что ей от меня нужно, я тогда выяснять не стал. Спрятав пистолет в шкаф, я умылся и уснул на диване в гостиной. Утром все выяснится. Но то, что эта женщина куда опаснее тех двух отморозков, я был уверен на все свои целых два...
- Прости, я не сильно вчера ударила? - с сожалением тихо спросила она.
Я слышал, как она подошла, но сделал вид, что еще сплю. Мало ли, что ей стукнет в голову на этот раз? А уж эти ее «стуки» могут довести если не до инфаркта, так до инвалидной коляски. Еще этот голос... Либо она хорошая актриса, либо я схожу с ума. Еще вчера в ней было столько злости, агрессии, а сегодня это невинное хрупкое создание просит прощения за то, что чуть не лишила меня будущих наследников. Так нежно и тихо, с нотками сожаления.
- Терпимо, - повернувшись к ней, ответил я.
Она улыбнулась и поцеловала меня в лоб, а затем, глядя мне в глаза, начала водить пальцами по щекам. Неописуемо приятное ощущение... Мурашки пробежали под кожей. Так тонко и нежно ее пальцы как струны пробуждали во мне нереально прекрасную мелодию тела. Состояние блаженства... Закрыв тяжелые веки, я уснул.

Лиана... Ее настоящее имя. Какого она была роста? Смотря в какой обуви она была. Иногда на своих каблуках она становилась выше меня на полголовы, а дома, в одних тапочках - на полголовы ниже. Она была действительно хрупкой, хоть часто раздражалась, когда весы показывали то пятьдесят один, то пятьдесят один с половиной. И всегда убеждала меня в том, что это весы у меня неправильные, так как она весила сорок девять. Она была права, абсолютно. Вот только я думаю, ей этого знать не стоило. Я специально их подкручивал, чтобы ее позлить, мне это безумно нравилось. У нее были темные волосы, как и глаза, а мысли - еще темнее. Она была непредсказуемая, наверное, поэтому я с каждым днем очаровывался ею все больше и глубже...»