3 года
16 недель
1 день
Мне нужно забрать маму в центре после её сеанса у психолога. Пока жду в машине снаружи кирпичного здания, наблюдаю за поздним вечерним солнечным танцем, как небесное светило пробегается своими золотистыми пальчиками по тротуарам и сквозь деревья. Носплейнс, может быть, очень тихий и скучный город, но осенью здесь невероятно красиво. Оранжевые и красные листья застилают землю, туманные облака дыма и копоти валят из труб, а небо холодное и ярко-голубое как охлажденная фарфоровая тарелка. Я натягиваю шарф на нос. Здесь холоднее, чем во Флориде, но, по крайней мере, если я замерзну до смерти, то умру далеко-далеко от того места, где Безымянный сможет это увидеть. Задумавшись, ударяюсь головой о подголовник. Безымянный. Давненько я о нем не вспоминала. Но он всегда находится у меня в голове как огромная куча дерьма в моем мозгу, но из-за войны с Джеком и мамиными проблемами я не думала о нем неделями.
Конечно же, это ложь. Я всегда думаю о нем, когда сморю в зеркало или на свое запястье. От него не убежать. Он причина того, как я сейчас выгляжу. Может, когда-нибудь я избавлюсь от него. По крайней мере, надеюсь. Однако невероятно сложно цепляться за надежду без нанесения себе увечий, поэтому я просто пытаюсь не так сильно за нее держаться.
Мама задерживается дольше, чем обычно, поэтому я хватаю кофе и захожу в здание. Опрятные офисы располагаются по всему коридору, меня приветствует вестибюль с искусственными растениями и такими же поддельными девушками с обложек журналов. За стойкой администратора находится женщина с седыми волосами и унылой улыбкой. Она помогает кому-то рыжеволосому у стойки.
Эти волосы не могут принадлежать ни кому другому кроме Эйвери.
– Привет, Эйвери! – машу я.
Девушка замирает, её плечи напрягаются, пока она медленно-медленно поворачивается. Это точно Эйвери. Ярко-зеленые глаза смотрят прямо на меня, а веснушчатый нос подергивается. Она что-то говорит администратору и направляется ко мне.
– Какого черта ты здесь делаешь? – спрашивает она. Абсолютно не грозно.
– Эм, моя мама ходит сюда. По делам. Что насчет тебя? Почему ты здесь? Ох, эм, дерьмо, наверно, нетактично так спрашивать?
– Немного, – медленно произносит Эйвери.
– Ты здесь тоже за кем-то, да? Еще бы! Эйвери Брайтон не ходит к психиатру.
– Конечно, – быстро произносит Эйвери. – Эм, я здесь, чтобы забрать свою... кузину.
– Мисс Брайтон? – зовет администратор. – Вот ваш рецепт. Хотите назначить еще один прием на следующую неделю?
Эйвери вздрагивает, затем берет себя в руки, поворачивается к администратору и забирает рецепт. Девушка возвращается ко мне с суперзлым выражением лица.
– Только попробуй что-нибудь сказать.
– Ух, окей. Это круто.
– Это не круто! – голос Эйвери повышается. – Ты что, не понимаешь? То, что я здесь делаю просто охренительно противоположно понятию «круто», поэтому держи рот на замке!
– Послушай, всё в порядке, я не собираюсь сплетничать. Мне нужен Джек, не ты.
– Так ты не знаешь про Кайлу и Рена?
Я хмурюсь.
– Прости? Что насчет них?
Лицо Эйвери заметно расслабляется.
– Не важно.
– Подожди секундочку, может, ты мне не интересна, но я забочусь о Кайле. Что, черт побери, ты имела в виду, говоря: «Кайла и Рен»?
Эйвери перекидывает свои огненные волосы через плечо.
– Помнишь, я говорила, что больше никогда тебя к себе не приглашу?
– Отчетливо.
– Ну, теперь приглашаю. И, надеюсь, ты сделаешь мне ответное одолжение и никому не расскажешь о том, что здесь видела.
– Конееееечно, – произношу я очень медленно. Эйвери сужает глаза.
– Боулинг Гранд 9, в центре Колумбуса. В полдень субботы. Будь там.
– А что насчет Кайлы и Рена?
Эйвери усмехается.
– Ты всё узнаешь, когда придешь туда. Так что, просто приходи.
– Да? Хорошо? Думаю, я смогу.
Она проталкивается мимо меня и уходит, пока я не задала еще больше вопросов.
– Айсис! – Мама подходит ко мне сзади, обнимая и поворачивая к себе лицом. – Прости, что опоздала, дорогая, сеанс затянулся.
Её глаза немного красные, а в руках она сжимает пачку бумажных платочков. Должно быть, этот прием был тяжелым. Тяжелым и печальным.
– Все хорошо, – улыбаюсь я. – Пойдем. У меня в духовке поднимается тесто для пиццы.
– Домашняя пицца! – она смеется, смотря на администратора, затем обнимает меня и прижимает к себе. – Клянусь, у меня самая лучшая в мире дочь.
Когда мы возвращаемся домой, я раскатываю тесто, намазываю на него соус и украшаю всё это великолепие грибами, оливками и несколькими ломтиками лука. Сверху посыпаю чесночной солью и моцареллой, после чего ставлю противень в духовку. Вскоре дом пропитывается дерзким ароматом сыра и соуса. Мама дремлет наверху, когда звонит телефон.
– Алло?
– Айсис! Как у тебя дела, дорогая?
– Привет, пап! Ничего себе, прости, что не звонила? Здесь какое-то сумасшествие.
– Твоя мама рассказывала мне! Очевидно, ты завела друзей и теперь ходишь на вечеринки! Я бы гордился тобой, если бы так безумно не переживал.
– Я в порядке, пап, – смеюсь я. – Всё хорошо, правда. Я умная и осторожная.
– Парня еще не нашла?
– Никаких парней.
– Хорошо. Держись пока подальше от них, тебе не нужно отвлекаться, когда так близко выпускной и поступление в колледж.
Немедленно в моей голове всплывает опасное красивое лицо Джека, и я ухмыляюсь.
– Не беспокойся. Здесь абсолютно не на что отвлекаться.
***
Во время выпускного года в старшей школе тебя спрашивают только о двух вещах: в какие колледжи ты подаешь заявления и есть ли у тебя парень. Всё остальное не имеет ни малейшего значения. Никто не поинтересуется твоим психическим состоянием (постоянно ухудшается благодаря домашней работе и эссе), как ты развлекаешься (пялюсь в потолок спальни и сдираю лак с ногтей), или хочешь ли ты вообще поступать в колледж (нет, не хочу, я и так устала от школы, но пойду, потому что все постоянно твердят мне это, да, и вариант переворачивать гамбургеры в Макдональдсе за семь баксов в час звучит просто отвратительно). Я уже подала заявления в пару колледжей, но действительно я хочу поступить в университет штата Огайо. Он находится недалеко от мамы, поэтому я смогу позаботиться о ней, если случится еще один срыв или если она будет нуждаться во мне. Конечно, я не могу уехать слишком далеко, не с её ночными кошмарами и возникшими галлюцинациями. Уверена, без меня мама будет забывать поесть. Я не могу позволить ей зачахнуть.
Что я действительно хочу сделать, так это взять все деньги, которые получила за время летних подработок и поехать в Европу, попробовать традиционную еду разных стран, посмотреть на людей, покататься на велосипеде по деревням. Вот что было бы потрясающе. Правда, также невероятно страшно проделывать всё это самостоятельно. Но я справлюсь. С трудом пробиваться через годы юности во взрослую жизнь – лишь половина веселья, ну, по крайней мере, мне так сказали.
Но мы ведь знаем, что всё это просто бред собачий. Нет здесь ничего веселого.
Это очень больно, и сейчас я хочу уехать куда-нибудь, где меня никто не знает, чтобы начать жизнь с чистого листа. Но не могу. У меня есть мама, которую я люблю больше собственной свободы. Я должна защитить её и помочь поправиться.
Поэтому я делаю все эти вещи, связанные с колледжем, которые ожидают от меня папа с мамой. Я получу степень в Экскрементологии или какую-нибудь еще типа этой. Я просто буду дочерью, которой они хотят меня видеть, пока не выясню, кем хочу стать.
Боулинг Гранд 9 в центре Колумбуса выглядит потрясающе. На входе меня встречает огромная неоновая вывеска с номером 9, к которой прислоняется танцующий электронный медведь. Выглядит дешево и так, словно здесь есть адски жирная еда, так что я уже влюбилась в это место. Паркуюсь и прохожу внутрь, меня сразу же приветствует специфический запах кегельбана: воска, потных ботинок и сырой картошки фри. Грузный мужчина указывает большим пальцем на последнюю дорожку и протягивает мне обувь седьмого размера.
– Ох. Спасибо? Как вы узнали мой размер?
– Красавчик сказал мне, – пробормотал мужчина. Красавчик? Я подхожу к последней дорожке. Столик заставлен банками с содовой, пустыми упаковками из-под начос и кувшином имбирного пива. Рен играет на дорожке, выбивая идеальный сплит22. Кайла улыбается и дает ему пять, когда он сходит с дорожки. Эйвери угрюмо потягивает напиток. И к моему удивлению и обычному отвращению, у дорожки сидит Джек Хантер, выглядя еще более невыносимо офигенно круто, если это вообще возможно с учетом человеческих возможностей.
– А я смотрю, все здесь! – я бодро приземляюсь на сиденье рядом с ним и расшнуровываю ботинки. И разглядываю его, как будто вижу впервые. – Хорошо, кто из вас балуется вызыванием демонов и ничего не рассказал об этом мне?
Эйвери закатывает глаза, доставая флягу предположительно с алкоголем, и выливает что-то из нее в свою содовую.
– Приятно видеть тебя в чем-то другом, помимо одежды проститутки, – говорит Джек.
– Оу, ты ведь всё знаешь об одежде проституток, не так ли? – я улыбаюсь ему и выбираю ярко-розовый шар, прежде чем снова сесть. – Кто...
– Я здесь, потому что меня попросила Кайла, – перебивает он. – И я угадал размер твоей обуви.
– Точное предположение.
– Твои параметры: 97-71-91, а рост приблизительно 168 см. Не трудно угадать размер обуви, основываясь на этом.
– Ты знаешь мои параметры! – я взволнованно хлопаю в ладоши. – Как ты угадал? Подожди, дай подумать, хм, ты пялился на меня!
– У меня есть способность, – говорит он сухо. – К наблюдению.
– А также способность быть чрезвычайно жутким.
– В тот день твой наряд проститутки состоял из достаточно обтягивающих вещей, что помогло мне правильно всё вычислить.
– Я бы с удовольствием шлепнула тебя прямо сейчас, но в настоящее время я располагаю девятифунтовым шаром и боюсь, что это назовут убийством.
Он наполовину смеется, наполовину насмехается и встает, чтобы налить себе содовую. Я поворачиваюсь к Эйвери.
– Итак? Кто побеждает?
– А ты не можешь прочесть цифры? – вздыхает Эйвери, показывая на доску. Джек впереди всех на пятьдесят очков, а они только пошли по пятому кругу, его карточка украшена последовательными страйками.
– Вы только посмотрите на все эти крестики23! Это похоже на знак стриптиз-клуба! Можно подумать, что они имеют скрытый смысл, – размышляю я вслух. Очень громко.
– Смысл в том, что я побеждаю? – Джек приподнимает бровь.
– Или что ты стриптизер в гей-баре, – объявляю я.
– Я только один раз танцевал стриптиз и то для женщины, спасибо большое, – шипит Джек.
– Да? Расскажи, – внезапно Эйвери становится очень заинтересованной. Джек вздыхает с отвращением и встает, чтобы сделать свой ход. Ко мне подпрыгивает Кайла.
– Ай, Кайла! Посмотри на себя! Энергичная как щенок и привлекательная как картинка. Не щенка. Потому что картинки со щенками иногда выглядят отвратительно, а ты не отвратительная, и, о Господи, Рен, ты носишь линзы?!
Рен откашливается и приводит в порядок воротник рубашки, при этом нервно просверливая дыру в голове Джека.
– Д-да? Я только вернулся с волонтерства в Армии Спасения, поэтому у меня не было времени вынуть их. Рад тебя видеть. Мы думали, что ты не придешь.
– Ох, я всегда прихожу. Особенно, когда меня не ждут.
Кайла хмурится.
– Это не правда. Гм. Эйвери, эм, ты ведь ждала её, правда?
За спиной Кайлы я очерчиваю пальцем вокруг своей головы сумасшедшую спираль. Эйвери прищуривается, затем улыбается как лисичка, чей хвост прищемило дверью в курятник.
– Да. Конечно. Неважно. Ты получил заявку от французского клуба, Рен?
– Да, получил. Я уже её просмотрел. Здорово конечно, что ты пригласила меня в боулинг и всё такое, но боюсь, не могу утвердить её. Это абсурд. Выделять столько денег всего для одного французского клуба.
– Абсурд? Да ладно, дорогой, – воркует Эйвери, проводя пальцем по его груди. – Ты же знаешь, что я найду им достойное применение.
Рен сглатывает.
– Ох, и всё же, нет. Извини, но я не могу на ней расписаться. С этим бюджетом можно открыть четыре новых клуба.
– Но их не открывают! – огрызается Эйвери. – Деньги просто оседают там! Почему бы не отдать их мне?!
Джек сбивает все десять кеглей двумя бросками. А он в идеальной форме. Хантер шагает от дорожки, выглядя весьма самодовольно, и я незаметно кидаю оставшийся сырный начос на его стул за секунду до того, как он садится.
– Отличная работа, – говорю я.
– Тебе не нужно мне об этом говорить. Я всегда преуспеваю.
Я демонстрирую рвотное движение Кайле, которая сидит рядом с ним и хихикает.
– Итак, Джек! А как у тебя дела с другими видами спорта? Например, бейсбол? Или баскетбол? – спрашивает она, строя наивные глазки.
– Я играл в баскетбол в средней школе.
– Оу! Это круто!
– Я ненавидел его.
– Ох, – шепчет Кайла.
Моя очередь кидать шар – страйк. Чтобы догнать остальных, Эйвери игнорирует очередь на компьютере, и я делаю еще несколько бросков. Страйк. Страйк. Страйк. Страйк. Рен аплодирует, а Джек с каждым страйком становится всё более и более раздраженным, отвечая на невинные вопросы Кайлы. Когда я, наконец, возвращаюсь к ним, замечаю, что Кайла ушла, а из ближайшего женского туалета доносятся рыдания. Эйвери выглядит настолько впечатленной, насколько фарфоровая кукла способна формировать подобные эмоции. Побелевшие костяшки кулаков Джека лежат на его коленях. Рен дает мне пять.
– Ты была великолепна!
– Спасибо!
– Я никогда... серьезно, я никогда такого не видел! Ты должна раскрыть мне свой секрет.
Прежде всего, не будь таким огромным мужланом.
– Ух...
И второе, почему Кайла вообще запала на Джека? Рен намного, намного симпатичнее и милее.
– Эм, Айсис... – Рен прочищает горло, заливаясь краской.
Я моргаю.
– Хм? Я сказала это вслух? Я как-нибудь разберусь с этим!
Рен смеется, а Эйвери фыркает. Джек резко встает, проталкиваясь мимо меня, хватает шар для боулинга и шагает по дорожке с вновь обретенной силой.
– Тебе что в задницу засунули еще одну палку? Не знала, что туда может поместиться больше, ты такой тугозадый!
– Веди себя тише, – выкрикивает он. Я поворачиваюсь к Рену, который немного побледнел.
– Всё в порядке?
Рен кивает.
– Да. Просто... давно не был настолько близко к Джеку. Не знал, что он будет здесь, иначе я бы не...
– Да, я тоже. Но уже слишком поздно, верно? Нет выбора, кроме как надрать ему задницу и отправить обратно в восьмой круг ада, откуда он и пришел.
– Конечно. Никогда не откажусь от хорошей игры в боулинг.
– Потрясающе. Ты и я против легиона тьмы. Слушай, я лучше пойду, проверю Кайлу. Скоро вернусь.
В женском туалете пахнет лаком для волос и мылом для рук. Кайла стоит у зеркала, поправляя макияж.
– Ты, ммм, хоть немного в порядке? Насколько я знаю, нет. Поскольку этот тупица заставил тебя плакать уже в четырехмиллионный раз.
Её губы начинают дрожать, она роняет свой карандаш для глаз и бросается ко мне в объятья.
– Он сказал мне... он сказал, что Рен и я составим хорошую партию! Он отпихнул меня к своему бывшему лучшему другу, Айсис!
Пока она всхлипывает в моих объятиях, я чувствую, как мои брови поднимаются. Хммм. Прямо сейчас свиньи летают как реактивные самолеты, а луна, должна быть, синего цвета, потому что Джеку пришла в голову действительно умная мысль. Но я не могу озвучить это перед Кайлой.
– Тебе... тебе, вообще, нравится Рен? – спрашиваю я мягко.
– Он ботаник! – причитает она. – Ботаник из студенческого Совета, который проводит всё свое время с бездомными! А в плане внешности он даже рядом с Джеком не стоит!
– Ах, да, великая дилемма: внешность или индивидуальность. Мы не можем иметь всего! Никто не идеален! Все мы поверхностны, даже если и не признаем этого! Города будут восставать и сдаваться, а вселенная разрушиться от собственной неизбежной тепловой смерти!
– Ч-что? – фыркает Кайла.
– Я говорю, что, вообще-то, Рен не так уж и плох.
– Ох. Хорошо. Слов было много.
– Послушай, сейчас ты поправишь макияж, выйдешь отсюда и повеселишься. Не позволяй ворчуну-в-ботинках-которые-стесняют-его-пальцы-и-делают-его-хныкающим-ребенком добраться до тебя! Ты красивая... – Она сердито смотрит на меня. – ...ух, не красивая! Ты веселая! И можешь адекватно функционировать! Все эти вещи хороши для контрольного списка, предоставляемого на свиданиях. Либо Джек поумнеет, либо найдешь кого-нибудь еще... – Стон срывается с её губ, и я беру свои слова обратно. – НЕ найдешь кого-нибудь еще! Если тебе так нравится этот парень, черт, почему ты просто не пригласишь его на свидание?
– Думаешь, я не пыталась? Я приглашала его уже пятнадцать раз в этом году!
– Как?
– В Фэйсбуке.
Я ударяю себя ладошкой по лбу.
– Я имею в виду действительно спросить, то есть, подойти к нему, сформулировать свои мысли и выразить словами.
– Что если он откажет мне?
– Тогда ты скажешь: «Черт возьми, ты действительно привлекательный и всё такое, но я должна тебя проинформировать, что если ты не примешь мое приглашение на свидание, то моя подруга Айсис придет сюда и сделает одну очень странную вещь, поверь мне, никто этого не хочет».
– Но ты ведь все равно сделаешь ему эту свою «очень странную вещь».
– Верно.
– Прекрасно, я разберусь с этим, договорились? Ты права, первый шаг – поправить макияж и выйти отсюда!
Она поворачивается к зеркалу, чтобы привести в порядок свое очаровательно подпорченное личико кинозвезды, и в этот момент я понимаю, что настало время для вмешательства. Я вышагиваю обратно, выпиваю целую банку содовой и плюхаюсь рядом с Джеком.
– Кайла постоянно пялится на твою задницу, – объявляю я.
– Да, – соглашается он.
Вот оно. Одно слово. Да! Я раздуваюсь от возмущения, но прежде чем у меня появляется шанс все ему вывалить, он добавляет:
– Это имеет тенденцию происходить часто.
Внезапно я осознаю, какой же Джек, всё-таки, уставший и взрослый. Также замечаю блок, который он выстроил вокруг себя для защиты.
– У тебя когда-нибудь был секс? – выпаливаю я.
Джек закрывает глаза.
Я сразу иду на попятный мимо только что сказанного, мимо дня, когда узнала значения слова «секс» и, для ровного счета, мимо своего дня рождения.
– Просто, вау! Тебе не нужно отвечать. На самом деле, я просто так ляпнула. Потому что... ух... это опрос! Для ... сексуального образования. Учитель так сказал: «Возьмите интервью у одного человека, который, по вашему мнению, является странной личностью, и у которого никогда не было секса, потому что он толстый ленивый девственник, и вернитесь ко мне с десятью страницами отчета в понедельник». Вот так.
– Я предпочитаю не распространяться о своих личных делах, – вздыхает Джек. Кайла выходит из туалета и направляется к дорожке, чтобы кинуть шар, смотря при этом на Джека имеющими серьезные намерения влюбленными глазами.
– То есть, это означат, что у тебя был секс!
Он впивается в меня пылким взглядом.
– Извини. Ты эскорт. Конечно, ты занимался сексом. Это было странно? Секс? Это странно?
Джек снова вздыхает, и я ускоряюсь:
– Потому что! Ты знаешь, я думала об этом, я понижаю голос. – Секс. Сееееекс. Я имею в виду, почему я, черт побери, шепчу? СЕКС! СЕКС!
Кайла роняет шар. Рен выглядит так, словно у него что-то побаливает. Эйвери притворяется, что не знает нас и бормочет себе под нос: «чудачка». Я показываю на нее:
– Я всё слышала!
Она усмехается и добавляет еще спиртное в содовую. Я трясу ей кулаком и снова поворачиваюсь лицом к Джеку.
– Хоть убей, не могу вспомнить, о чем мы сейчас вели беседу! Увы. Я всегда буду вспоминать с любовью время, которое мы провели вместе, и, о Господи, теперь я вспоминаю, что ты извращенец!
– Ты была тем, кто кричал слово «секс»! – шипит он.
– А ты был тем, кто родился, поэтому, думаю, в этом и корень проблемы.
– Корень проблемы – ты! Чертова. Душевнобольная.
– Это не суть! – я повсюду разливаю содовую. – Суть в том, видишь вон ту прекрасную задницу, которая оказалась моей подругой? Она интересуется тобой! Она самая добрая, привлекательная и чертовски симпатичная девчонка в школе, а я едва хорошо к тебе отношусь. Так что, если ты разобьешь её чистое девичье сердце, я вытащу твою поджелудочную железу через нос и скормлю её обратно через капельницу, вставленную в твой анус, это понятно?!
Он открывает рот, и впервые ничего язвительного из него не выходит. Он откидывается на спинку и складывает руки на рубашке.
– А что, если я тебе заплачу? – спрашиваю я. От него снова пахнет пряностями, мылом и медом, а всё это в целом не приносит пользы.
– Заплатишь за что?
– За то, что ты сходишь с ней на свидание. У меня есть сбережения, я могу...
Он посмеивается в своем ты-не-можешь-меня-себе-позволить стиле.
– Две сотни. Просто сводить её куда-нибудь и быть с ней милым как с Мэдисон.
Джек пристально смотрит на меня, его голубые глаза замораживают меня изнутри. Он расстроенно приводит в беспорядок свои волосы, и из горла исходит полурычание.
– Хорошо. Я схожу на свидание с Кайлой за две сотни.
Я тихо свищу, празднуя победу.
– Куда?
– В Красный папоротник. В субботу. В семь. Это Тайское местечко в центре города. Мне всё равно, есть ли у нее аллергия. Это единственное место, куда я могу пойти и не быть узнанным с моей эскортной работы.
– Круто. Безусловно, я тоже пойду.
– Что? – раздраженно произносит он.
– Я должна убедиться, что ты с ней мил, – улыбаюсь я. – И что мои деньги не потрачены зря! Она нуждается в этом больше, чем ты думаешь.
У меня с Джеком самые высокие показатели в игре, и к десятому кругу нас разделяют всего два очка. Он выбивает двойной страйк. Теперь мне нужно выбить три страйка подряд или всё кончено. Я поднимаю шар и дышу глубоко, пытаясь подстроиться под сумасшедшие громкие возгласы Кайлы и ощутимую поддержку Рена. Даже Эйвери фыркает мне, чтобы не испортила дело. Я выбиваю два страйка и в последнем круге смотрю на дорожку как на живую змею. Не кусай меня, дорожка. Ну же, мы ведь друзья, даже если ты рептилия, а я млекопитающее. У дружбы нет расовых границ.
Я поскальзываюсь, и шар бухается в выемку и удачно укатывается. Джек и я связаны посмертно – ничья. Рен и Кайла хлопают меня по спине, а Эйвери откидывает голову назад и снова пьет спиртное, пока переобувается.
– Может уже хватит, – говорю я.
– Это не твое дело, толстушка, – огрызается она. Кайла просовывает между нами голову.
– Не беспокойся, я отвезу её.
– И сведешь меня с ума, – вздыхает Эйвери. Мы с Джеком переобуваемся последними. Он вздыхает и пожимает плечами.
– Никто из нас не выиграл, но я мог бы. И мы оба знаем, что моя игра была тактически лучше. Твой стиль похож на огромный нелогичный беспорядок.
– Да, мой стиль – отстой. Но, по крайней мере, я не провела половину игры с начос, прилипшим к заднице.
Я ухмыляюсь, когда неторопливо ухожу, оставляя Джека яростно ощупывать заднюю часть джинсов. Клянусь, я слышу ругательство, а затем чувствую, как что-то острое слегка касается моей головы. Толстый парень за стойкой делает отрыжку.
– Ух, этот парень кинул в тебя чипсы.
– Он злится, потому что я победила, добрый сэр, – вздыхаю я счастливо. – И он злится, так как только сейчас осознал, что я и дальше продолжу выигрывать.
