Я открыла было рот, но мой строптивый характер дал о себе знать. Он же сказал, что я не должна ни с кем разговаривать без его разрешения, правильно? И себя включил в этот список. Так что я закрыла рот и промолчала. Вроде бы это называется итальянской забастовкой...
- Поняла? – уже громче повторил он. Я молчала. Мои плечи едва заметно затряслись от сдерживаемого смеха.
- Отвечай мне, черт возьми! – уже заорал он. Ну что же, разрешение дано, значит, ответим.
- Поняла, - произнесла я.
- Почему ты не отвечала?
- Но ты же сам запретил говорить без твоего разрешения... - Смех так и рвался из меня наружу, и ответ получился слегка приглушенным.
Кейн отчего-то помрачнел и сжал кулаки. Я так и не поняла, что произошло.
- Завтра ты не отходишь от меня ни на шаг без моего разрешения, - резко сказал он.
- Но... уроки..., - озадаченно спросила я.
- Это я улажу. Будь готова к половине восьмого.
Кейн развернулся и удалился к себе, захлопнув дверь. Я пожала плечами, аккуратно развесила полотенца и скользнула к себе в комнату. Да, первый день в новой школе получился богатым на события. Уже лежа в кровати и закрыв глаза, я опять представила себе Кейна.
Красив, богат, мрачен, я бы сказала, угрюм, резок, даже жесток с окружающими. Он трахался с этими девицами полдня и потом выставил их ночью под дождь. Это постоянное презрение на его лице, злость в глазах... Все без исключения его боятся, это я заметила еще в школе по выражению лиц одноклассников. И та девушка в химчистке... При одном звуке его фамилии она начала меня жалеть. Его отношение ко мне... Как к рабыне, пустому месту, кукле без чувств, мыслей и желаний.
В общем, складывался портрет жестокого ублюдка. И, наверно, мне стоило бояться его и жалеть себя, но почему-то ни страха, ни жалости не было. И глубоко внутри вдруг возникло слабое убеждение, что вся эта жестокость и презрение – наносное. Что там, под всем этим внешним видом мрачного и ненавидящего весь мир парня есть совсем другой Кейн.
Я тряхнула головой и хмыкнула. Надо же, какие мысли иногда подкидывает подсознание! Белый и пушистый Кейн? Так не бывает.
И что мне, интересно, теперь делать? Смогу ли я до конца учебного года изображать из себя покорную рабыню? Я сильно сомневалась в этом, зная свой характер, но, похоже, выбора у меня не было. Ехать мне было некуда – родители сдали наш дом на полгода, пока не вернутся, и связаться с ними крайне трудно – их занесло куда-то на край света, где еще не слышали о мобильниках. Но, по крайней мере, сексуально я Кейна не привлекаю – это доказал эпизод в ванной комнате, так что надо попытаться. В конце концов, можно принять это как ролевую игру. Я повернулась на бок и провалилась в сон. И мне ничего не приснилось.
*************************************************************
Утром я проснулась довольно рано по своим меркам, еще не было шести. В квартире было тихо. Неприятное чувство в животе напомнило, что вчера я съела только один бутерброд за весь день. И если мой покровитель вчера доедал засохшую пиццу, то тоже проснется жутко голодный. А про то, какими злыми бывают голодные мужчины, я догадывалась. И, если мне предстоит весь день не отходить от него ни на шаг, надо бы его накормить.
Быстро расчесав волосы и завязав их в хвост, я придирчиво оглядела свой гардероб. Интересно, как одеваются рабыни? По урокам истории я помнила, что одежда на них, как правило, была более чем простой, а зачастую и вообще никакой не было. Но не думаю, что Кейну понравится, если я буду болтаться по квартире в чем мать родила. Вчера это зрелище не вызвало у него никакого энтузиазма. Так что я достала простые джинсы и футболку, надела их и посмотрелась в небольшое зеркало, вделанное в дверцу шкафа. Чего-то не хватает... Ну да, конечно! Черного кожаного ошейника! Я хихикнула сама себе и двинулась на кухню.
