Тяжело дыша, резко хватая черными губами воздух, Эгор, только что вернувшийся из кромешной топкой тьмы, сидел на кровати в Спальном районе и пытался прийти в себя. Клоуну гораздо быстрее удалось адаптироваться. Он стоял рядом с Эгором, участливо склонив голову набок, и виновато смотрел на Эмобоя.
- Он что, умер? - наконец спросил Эгор.
- Да, брат, случайно получилось. Одним гадом больше, одним меньше - чепуха, дело житейское.
- Не смей цитировать моего любимого Карлсона. Он был добряк. А ты только что убил человека.
- Виновного в твоей смерти.
- Косвенно! Мы договорились, что не будем его убивать, только посмотрим, что мы можем делать в этих чертовых снах.
- Хочу тебе напомнить, что ты первый зафинтилил этому гоблину в лоб. Дворовое детство проснулось?
- Ну да, не удержался.
- Вот и я не удержался. Люблю пошутить, дать, так сказать, позитива. Покойник, кстати, тоже слыл известным хохмачом, к тому же, если ты не понял, это именно он организовал тот убийственный флэшмоб.
- Это ужасно, Тик, выбираться из сна умирающего. Ничего более отвратительного со мной не случалось. Я насквозь пропитан его страхом и отчаянием. И сейчас меня грызут черви сомнения и раскаяния - эти мерзкие угрызения совести. - Эгор встряхнулся, как мокрый пес, и во все стороны от него разлетелись влажные сороконожки и мокрицы.
- Эй, чувак, - клоун пихнул Эгора в плечо, - не надо все так близко принимать к дырке в груди. Ты ни в чем не виноват. Кто же знал, что у этого парня такое трусливое сердце. И заметь, он испугался перспективы жить в твоем теле, а ты это тело получил благодаря ему. Так что нечего его жалеть. Это по одному они все такие жалкие и несчастные, а как собьются в стаю, разорвут любого, и без всяких сентенций.
- Я не такой, как они. И не хочу таким становиться.
- Но ведь тобой, как и ими, движет ненависть. Они ненавидят эмо, а ты за это ненавидишь их. Ты анти-антиэмо.
- Черт тебя побери, Тик! Я только хочу отомстить конкретным людям за их конкретное зло, и мне плевать, какая бирка на них при этом наклеена.
- И все-таки зря ты себя обманываешь. Люди, убившие тебя, - антиэмо - такие же убогие, как эмо, только вывернутые наизнанку. Это - обычное дело для гомо сапиенса - большинству людей для самоидентификации и душевного комфорта необходимо кого-то ненавидеть. Все сообщества построены либо по принципу любви, либо по принципу ненависти. Последние, естественно, гораздо агрессивнее.
- Ты хочешь сказать, что ненависть сильнее любви?
- Нет, думаю, слабее. Без любви не было бы ничего. Поэтому ненависть и бесится.
- Ты совсем меня запутал, толстый. Короче, вывод такой. Я продолжаю мстить. Я четко помню троих: крепыша, девицу с дезиком и блондина, брызнувшего мне пламенем в лицо. Тебя с собой я больше не беру.
- Если смерть врагов не доставляет тебе радости, а приносит только душевные страдания, может, ну ее на фиг, эту месть? - Зло должно быть наказано, Тик. Ничего, переживу, помучаюсь. Око за око. Вспомни пустой взгляд Кити, вспомни слезы моей матери. Эти ублюдки должны ответить за все.
Эгор заплакал и отвернулся от клоуна. За кроватью сразу выросли розовые кусты, в корнях которых клубились изумрудные змеи. Клоун аккуратно похлопал Эгора по узкой спине.
- Ладно, ладно. Страдания очищают душу. Но лучше по возможности ее не пачкать смолоду. Только помни, брат, что любая война, даже самая справедливая, - это кровь, грязь и слезы... В любом случае в Реале наступил день, и продолжить мстить ты сможешь часов через двенадцать, не раньше. И что прикажешь делать все это время?
- Мне все равно. Слушай, Тик, меня, похоже, отпускает. Поревел - и стало легче, совсем как в детстве. Я что, и вправду становлюсь эмо? - Хм, как бы тебе сказать, чтоб не обидеть...
- И еще, Тики. Такая странная штука, даже не знаю...
- Какая штука?
- Я стих придумал. Это нормально?
- Нет, чувак, это ненормально. Но у эмо это случается. Зачти-ка, не стесняйся.
