Питер шагал через притихшее село, придавленный снегопадом и горем, ощутимо повисшим в воздухе. Мужчины собрались в таверне, женщины продолжали оплакивать погибшую. Доггерхорн стал почти прекрасным в необъятной тишине.
Войдя в таверну с черного хода, Питер увидел, что с огромного канделябра точно так же, как и много лет назад, стекает воск, строя все тот же причудливый замок на полу. Никто не потрудился убрать натеки, и уж в последнюю очередь об этом стала бы заботиться Маргарита: у нее и без того хватало дел.
Глядя на широченные клепки, стянутые ржавыми обручами, Питер вспомнил, как однажды они с Валери весь день просидели в такой бочке. Интересно, помнит ли она?
Неслышно идя вдоль стены, Питер уловил слова отца Августа:
- Я отправил письмо с просьбой о помощи.
Местный священник напоминал одуванчик, что тянется к солнцу: прямой и целеустремленный, но при этом тонкий и хрупкий. Староста внимательно смотрел ему в лицо, ждал продолжения и при этом грыз только что очищенную луковицу.
- Я имею в виду служителя церкви, который стоит ближе к Богу, чем я, - продолжал святой отец.
Отец Август носил на шее, на простой цепочке, пузырек со святой водой - оберег от зла. И сейчас он сжал склянку в кулаке, как будто это могло приблизить его к предмету поклонения.
- Я говорю об отце Соломоне, - тихо пояснил он.
В таверне воцарилась тишина. Отец Соломон... Легендарная личность, не просто священник, а прославленный охотник на оборотней, который уничтожал таких тварей по всему королевству. Отец Соломон был находчив, храбр и опытен, и ему ничего не стоило остановить зло. Странствующие торговцы утверждали, что он путешествует в сопровождении небольшой армии, набранной в Испании, Северной Африке и на Дальнем Востоке.
- Но кто дал тебе право звать его сюда? - Рив грозно подался к священнику.
- Господь. Он обладает высшей властью.
- Ты думаешь только о будущей жизни, - прорычал староста, закатывая рукава. - А мне приходится подумать об этой.
- Но наш Господь...
Адриен резко оттолкнул стул, поднимаясь на ноги.
- Это внутреннее дело нашего села, - решительно произнес он. - Мы сами убьем зверя.
Староста кивнул и снова откусил от луковицы.
