Сквозь время.

Сердце в миллион осколков.

Зачем нужно время, если оно бесконечно? Зачем нужны мысли, если нет смысла в их выражении? Зачем нужны чувства, если они не питают обоих? Зачем нужно расстояние, если его не пересечь? И на конец, зачем нужны слова, если они никогда не воплотятся в действительность

Мне больно говорить тебе — «пока»
Мне больно говорить тебе — «до встречи»
Ведь эта встреча будет через вечность,
Ведь расставание растянется в века.

Мне больно говорить тебе — «люблю»,
Хоть это правда, чистая до блеска,
Но я уйду, а чувства не исчезнет,
Хоть я безумно этого хочу.

Мне больно говорить тебе — «прости»
Ведь не всегда же правда льется с речью...

Но напишу: «Прости. Люблю. До встречи.»
И разведут навек с тобой пути.

Особняк Майклсонов.

Клаус на несуществующей скорости влетел в свой особняк. Окинул быстрым взглядом сестру и брата, сидящих на диване. Не останавливаясь не на минуту, пошёл к себе в комнату. Майклсон устало поправил воротник рубашки, и плюхнулся на диван. Проведя ладонями по лицу, он затряс головой, затем схватил с тумбы стакан с янтарной жидкостью и со всей силы кинул им в камин.

— Боже мой...

Гибрид вскочил на ноги и отшвырнул диван в сторону. А после все вазы и другие хрупкие предметы, подвернувшиеся ему под руку, оказались так же в огне.

— Ненавижу... — лёгкий ветерок подул в спину, и сильная рука опустилась на плечо.

— Ты поступил мудро.

— От этого не легче.

— Она заслуживает лучшего, и возможно лучше ей нас не знать.

Очень аккуратно переставляя ноги, Клаус вышел на балкон. Взгляд его был устремлён в небеса.

— Я тону в одиночестве, и впервые в жизни мне кажется, что не смогу выплыть, — проговорил он.

— Всё наладится, Никлаус. Нужно время, а значит будут и силы... всего лишь подожди, отпусти ситуацию... из любой ситуации, из любого состояния всегда есть альтернативный выход... — с горечью произнёс Элайджа.

Клаус не повернулся к брату, а просто покачал головой в знак отрицания.

— Не в этот раз... Как просто давать советы: «Не думай о ней, не трать время, всё пройдет! » Тогда ответьте мне, раз уж вы всё знаете: как же не тратить свое время на неё, если только рядом с ней я могу дышать, только её улыбка дарит спокойствие, только о ней я могу думать? Моё сердце разбито на миллион кусочков, которые никогда уже не собрать воедино... 8 безжизненным голосом сказал Ник.

— Ты не прав. Время залечивает раны, — спокойным шепотом возразил его брат, хотя и сам едва ли верил в свои слова.

— Время всё лечит? Враньё! –невесело усмехнулся Ник, — Оно лишь затуманивает всё. Делает бессмысленным и бесполезным, маскируя реальные проблемы. Элайджа, это глупый разговор. Иди я хочу побыть один...

— Хорошо, — кивнул Элайджа. Вскоре послышались тихие шаги, скрип двери, а дальше тишина, оцепенение, молчание.

У каждого из нас, мне кажется, был такой день или вечер, когда всё заканчивалось. Ты просто стоишь и тупо смотришь вникуда. Даже плакать не хочется... Такое странное желание смотреть в одну точку, лишь бы не вспоминать никого и ничего.

На горизонте уже поднимается солнце, а ты всё стоишь. Мозг затуманен сердце болит, а душа... А что душа? Что осталось в ней?

В такой день хочется просто умереть чтобы получить свободу.

Вы задумывались, сколько воспоминаний у вас на руках? Сколько на них было ран, которые зажили, сколько раз вытирали ими слёзы, сколько раз этими руками держали за руку тех людей, которых может уже нет в живых? За века жизни некоторые моменты стираются, но есть те воспоминания которые остаются яркими не смотря ни на что.

Элайджа сказал что время лечит? Может, это и правда. Может через пять, десять или двадцать лет мне станет легче, раны заживвт, а осколки сердца соберутся снова... Да я на это надеюсь. Но главное — за это время не сдохнуть от лечения.

Сзади опять послышались шаги и скрип двери. В комнату вошла Ребекка. Она подошла к брату и спокойным, даже немного утешающим голосом сказала:

— Ты это переживёшь, Ник. Ты её любил по-настоящему, и эта любовь тебя изменила. Теперь ты сможешь жить без неё. Когда-нибудь сможешь... Мы семья первородных; мы всё переносили и переносим до сих пор. Всё наладится, Ник.

Клаус закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он открыл глаза снова, они были пусты: ни боли, ни отчаяния ... ни любви. С лёгкой улыбкой на губах он повернулся к сестре.

— Я уже всё пережил, и мне не нужно никакое время для этого. Пора поехать в Новый Орлеан и подровнять ряды ведьм.