Гарем

Глава 12

Раб, посланный к Хаджи-бею, вернулся с запиской от ага кизляра, в которой тот сообщал, что сам приедет на следующий день. Сайра бросила рабу несколько монет.

- Впредь служи мне верно и не пожалеешь, - сказала она. Раб понимающе улыбнулся.

Ага прибыл на следующее утро не один. Вместе с ним пришел целый караван с роскошными шатрами, провизией и много новых рабов. К вечеру всем наконец удалось устроиться в человеческих условиях, и над лагерем поплыл аромат кебаба из баранины.

Ночью, когда лагерь заснул, Хаджи-бей и Рефет удалились в ее палатку для разговора.

- Вот уж не думала, что наш дорогой Баязет допустит, чтобы дворец, подаренный им моей сестре, так обветшал.

- Полагаю, без Бесмы дело не обошлось, - ответил евнух. - Ну да ладно. Я уж поговорил с султаном о необходимости произвести здесь небольшой ремонт и заручился его поддержкой.

- Небольшой?!

- Пришлось немного приврать, - заметил ага. - Но с другой стороны, я посчитал, что султану не нужно знать истинных масштабов разора, который царит здесь. Иначе он обязательно проговорился бы Бесме, а мы не заинтересованы в том, чтобы привлекать к себе внимание этой ведьмы.

- Можно подумать, она уже не заслала к нам своих соглядатаев.

- Это невозможно. Ты же знаешь, я содержал этих рабов отдельно ото всех остальных людей из султанского дворца. А рабочих, которые прибудут сюда с рассветом, отбирал лично. Впрочем, нам, конечно, следует быть настороже. Мы должны приложить максимум усилий к тому, чтобы не возбудить каких-либо подозрений со стороны Бесмы. А когда здесь все образуется и мы обживемся, я, пожалуй, позволю ей подослать сюда парочку шпионов. Им нечего будет докладывать своей госпоже, и через годик Бесма успокоится. В Эски-серале у нее и так хватает врагов, чтобы еще отвлекаться на младшего принца, живущего вдали от султанского дворца и ее драгоценного Ахмеда.

- Порой я восхищаюсь твоей мудростью, ага, - проговорила Рефет.

- Просто я не успокоюсь до тех пор, пока сын госпожи Киюзем не займет султанский трон.

Рефет внимательно взглянула на гордого чернокожего человека, сидевшего перед ней:

- Ты так сильно любил мою сестру, Хаджи-бей?

- Я любил ее так, как только может любить мужчина... не являющийся в действительности мужчиной. Она была мне одновременно и мать, и сестра, и добрая подруга. Я ведь попал в гарем девятилетним испуганным мальчишкой. Меня оторвали от родных, жестоко оскопили и увезли с родины. Нас было много детей, но большинство после оскопления умерло. Мне и еще двум-трем повезло, но тогда я еще не осознавал этого. Киюзем прониклась моим ужасным состоянием, хотя она и сама еще была, в сущности, ребенком. Ты помнишь, наверное, как она взяла меня под свое крыло. А когда стала султанской икбал, меня назначили ее старшим евнухом. Затем у нее родился сын. Старый ага к тому времени умер, и Киюзем, употребив все свое влияние на султана, добилась того, что мне дали его должность. Я ей всем обязан и всегда разделял ее мечты увидеть Селима на троне. Мы с ней видели, что Ахмед растет развращенным дегенератом. Бесма нарочно делала его таким, дабы держать в руках. Но моя госпожа умерла, а я живу. И мы должны воплотить мечту Киюзем в жизнь.