Драмиона.Мир на кончиках пальцев.

Часть 7

Мир звуков.

В моём новом мире существуют только звуки и запахи.
Всё остальное для меня закрыто, задрапировано чёрной непроницаемой тканью.
Я совершенно не ощущаю себя живым, да, я ем, я сплю, но я не живу... Я словно застрял между плохим сном и пробуждением.
Безумно хочется воспарить к небесам, оставляя ненавистную оболочку на этой безнадёжной планете. Чёрной планете.
Я бы отдал всё последнее, что у меня осталось за один лишь шанс, за жалкую попытку увидеть родное лицо мамы.
Что меня держит на этой земле, что заставляет меня вдыхать чистый воздух и жадно вслушиваться в окружающие меня звуки? Ничего, по сути.
Но есть тепло, которое обволакивает меня, которое не позволяет утопиться в депрессивных погружениях вглубь себя.
Я готов ненавидеть всё, всех, кто произносит моё имя, но я не могу ненавидеть её...
Больше не могу.
Она возвращает меня, она что-то пробуждает во мне. Я не знаю.... Возможно, это интерес к жизни?
***

Музыка всё звучала вдали, заставляя глаза Гермионы наполняться слезами, она готова была расплакаться вместе со скрипкой — так пленила её мелодия. В умелых руках инструмент будто оживал и освобождал заточённую в нём душу.
Даже Драко оценил звуки, отражающиеся от многочисленных деревьев и долетающие до его слуха.
— Это прекрасно, — сказала Гермиона подрагивающим голосом, и слезинка заскользила по её щеке.
— Ты что, плачешь? — удивлённо спросил Драко, заставляя скрипку в своей голове звучать тише.
— Я? Нет, — тихо ответила она, смахивая непрошенную слезу.
— Забавно, — протянул Малфой.
Он присел на траву, Гермиона последовала его примеру.
— Тебе ведь некого оплакивать, зачем ты плачешь?
— Плачут не только от боли, — задумчиво произнесла она.
— А от чего ещё? — с интересом спросил Драко.
— Так освобождаются эмоции, так мы очищаемся изнутри. Становится намного легче, хоть и не всегда.
Малфой поднял брови.
— Вся эта речь, чтобы заставить меня поплакать в твоё вовремя подставленное плечо? — усмехнулся он.
— Нет, Малфой, — Гермиона закатила глаза. — Я лишь отвечаю, почему иногда хочется плакать.
— Глупо, но забавно, — Драко снова усмехнулся.
— Если бы ты знал, как я себя сдерживаю, чтобы не стукнуть тебя! — стиснув зубы, проговорила она.
— Ну, ты ведь сама этого хотела.
— Всё ещё хочу, — ровно проговорила Гермиона.
Её спокойствие гипнотизировало, она начинала злиться, но безупречно держала себя в руках.
— Это ваши Гриффиндорские замашки? Мне завтра ждать Поттера или Уизли?
— Малфой!
Драко рассмеялся.
Странным образом Гермиона отвлекала его от плохих воспоминаний, он словно возвращался в беззаботные школьные годы.
— Неплохая была прогулка, — сказал Драко, вставая с сырой земли. — Но её пора заканчивать.
Скрипка вдали затихла.
Стало очень тихо, так тихо, что Драко слышал только своё дыхание.
Он стоял неподвижно, не понимая, что происходит, уши словно были наполнены водой.
— Малфой? — Гермиона коснулась его руки и легонько потрясла его.
Её голос резко и неприятно резанул по слуху Драко, освобождая от водяного плена.
— Не кричи, Грейнджер! — раздражённо сказал он, морщась от неприятного ощущения и прикрывая руками уши.
— Я не кричала, — удивилась Гермиона. — С тобой точно всё в порядке?
— Не знаю... не уверен, — обеспокоенно сказал Драко. — Что-то не так.
— Думаю, нам нужно в больничное крыло.
— Нет, мне уже лучше. — Малфой жадно хватал ртом воздух, выравнивая сбившееся дыхание.
— И что это было? — осторожно спросила Гермиона.
— У тебя появилось задание, Грейнджер.
Она непонимающе впилась взглядом в Драко, но не успела задать вопрос, как он продолжил:
— Сегодня сходи в библиотеку и прочитай что-нибудь об усилении слуха у слепых, — приказным тоном сказал он.
— Хорошо, схожу, — неуверенно произнесла Гермиона.
— А теперь отведи меня обратно.