Больше, чем страсть

34

Проваливался в сон, падал в лужу, захлебывался водой, поднимался, вставал и снова засыпал. В один такой момент Даниил упал и уже не смог встать, к счастью, вода почти ушла, он перевернулся на спину и провалился в сон.

В эту его первую ночь в яме ему приснилась она. Первый раз.

– У вас здесь есть что-нибудь выпить? – прервав рассказ, прокашлялся и спросил Даниил.

– Есть, – кивнула Надя, указав на сервант, стоявший у одной из стен. – Там бар.

Казарин поднялся, подошел к серванту, долго что-то там выбирал, затем спросил, не оборачиваясь:

– Ты будешь?

– Что ты выбрал? – уточнила предложение Надя.

– Я бы коньячку немного принял, – повернулся он к ней с бутылкой коньяка в руке.

– Нет, – отказалась Надежда, – я не пью крепкое, только сухие вина иногда.

– Тогда тебе сухого, – решил вопрос Казарин.

И вернулся к столу, неся две бутылки: коньяк и вино и два бокала во второй руке. Надюха смотрела на него, замирая от сострадания и поражаясь его мужеству, о силе которого и не подозревала.

Она боялась спугнуть его выстраданную откровенность каким-нибудь ненужным вопросом или замечанием и все смотрела на Даниила, поражаясь, как много она о нем не знала, не понимала. А бралась судить по молодости, непониманию и от обиды.

Казарин открыл бутылку вина, налил в бокал и протянул ей, потом щедро плеснул себе коньяка в пузатый коньячный бокал, сел, откинувшись на спинку дивана, сделал большой глоток, не предложив никакого тоста. Помолчал, глядя в глубину своего бокала, медленно поднял голову и посмотрел вдаль, за пределы стен, невидящим настоящего взглядом, проживая то страшное прошлое заново...

В ту ночь, когда он спал на мокром осклизлом полу ямы, ему первый раз приснилась она – Надежда Петрова.

Ее бледное лицо, обрамленное волнистыми каштановыми локонами, свободно спадавшими на плечи, лицо загадочной женщины эпохи Возрождения вдруг выплыло из темноты, окутавшей его сознание, становясь все более и более четким. Она смотрела на него своими невероятными глазами цвета дикого янтаря с темными крапинками, и слезы, скапливающиеся в них, делали эти глаза нереально большими, космическими, переполненными любовью и болью...