Два брата.

Часть 1

  Маленькая девочка подбегает к мужчине, стоявшему у мольберта, и останавливается, понимая что перешла черту. Набравшись смелости она едва прикасается к руке Никлауса. Мужчина поворачивается и хмурится видя ребёнка.

— Научи меня рисовать, пожалуйста. — Девочка вся сжимает под взглядом мужчины и невольно отступает на шаг назад. — Прости, я знаю, я не должна была выходить. Я просто...

— Бери кисть. — Клаус указывает на стаканчик с многочисленными кистями. Никлаус меняет холст и подводит девочку ближе. — Что ты хочешь нарисовать, Лизи?

— Тебя и маму. — Шепчет девочка, крепко сжимая кисть, а за тем настороженно добавляет. — Можно?

— Да. — Лиз искренни улыбается и наносит первые мазки. Никлаус с искренним раздражением смотрит на вбегающию блондинку, Клаус отходит от Лизи и подходит ближе к пришедшей девушке. — Ты где была?

— Я на минуту отлучилась, — девушка смотре в пол не смея поднять взгля, — Лизи не должна была выходить...

— Я поставил предельно ясный вопрос тебе, Кэролайн: ты где была?

— Мне нужно было съездить в город... — На глаза девушки выступили первые капли слёз. Клаус грубо приподнял ее голову за подбородок.

— Господи, Кэролайн, вытри слёзы, ты прекрасно знаешь, что меня не разжалобить ими. — Клаус брезгливо убирает руку от лица Кэролайн.

— Я заберу Элизабет и мы отправимся обратно в комнату... — Клаус взмахом руки прекращает поток слов.

— Она рисует.

— Ник, прошу не делай этого... — Кэролайн тыльной стороной руки стирает слёзы. — Не забирай её.

— Замолчи! — Клаус жестоко хватает девушку за волосы.

— Папочке, не надо. — Не кто из них не увидел когда девочка подбежала к ним. — Маме, больно.

— Клаус, прошу. — Кэролайн переборов боль становится перед мужчиной на колени. — Не отнимай у меня последнее. Она всё для меня...

— Я сказал замолчи!

— Пап... — Лизи обнимает Кэролайн и с осуждением и долей страха смотрит на отца. Клаус наконец отпускает локоны девушки.

Никлаус подымает девочку на руки и направляется к выходу из сада. Кэролайн безнадежно плачет всё ещё стоя на коленях, сжимая землю в руках.

« Час спустя. »

Кэролайн стояла перед дверью в её личный ад, из одежды на ней был лишь слишком короткий и слишком прозрачный халатик. Она дрожа всем телом стучит в двери и после короткого « Войдите», неуверенно входит. Не смотря на мужчину за столом она проходит к кровати, снимая халатик, ложится, зажмурился глаза.

— Сегодня ты свободна. — Кэролайн открывает глаза и непонимающе смотрит на него. — Я сегодня везу Элизабет в парк.

Кэролайн подходит к Никлаусу и садится перед ним на полу. Она умоляюще смотрит на него, в глазах снова слёзы.

— Пожалусто оставь её. — Кэролайн тянется к ремню мужчины и несгибаемыми пальцами расстегивает его. — Ты можешь со мной делать всё что угодно, но, прошу, не тронь её.

— Остановись. — Клаус убирает руки девушки от ремня и затягивает его. — Она моя дочь и я имею полное право проводить с ней время.

— Ты не проявлял раньше такого рвения к общению с дочерью. — Прижимая коленки к груди напомнила блондинка ему. — Ты не общаешься с ней по доброте душевной, ты просто придумываешь всё более извращенные способы помучить меня.

— Хочу освежить твою память, это ты виновна во всём. — Никлаус встает и отходит к окну, пытаясь привести свои мысли в порядок. — Элизабет моя дочь и я буду с ней проводить время нравится тебе это или нет.

— Ты же сам понимаешь, что всё это ложь. — Стирая слёзы с лица говорит девушка. — Я не спала с твоим братом.

— Прекрати! Я не намерен выслушивать об это! — Клаус подходит к столику с алкоголем и наливает себе коньяк. — Уходи.

Кэролайн встаёт, надевая халатик и направляется к дверям. У выхода она замирает и в голове у неё что-то щелкает и блондинка резко разворачивает.

— Нет, я не уйду! Я твоя жена хочешь ТЫ этого или нет! Ты несколько лет издеваешься надо мной, каждый раз придумывая новый извращенные методы! И за всё это время я не разу тебе не перечила! — Кэролайн стояла на против Клауса, тяжело дыша от переполняемях её чувств. — И за всё это время я не просила тебя не о чём, но сейчас прошу... умоляю...

— Я кажется не давал тебе разрешения говорить. — Никлаус как никогда хладнокровен. В глазах не чего теплого, они как в водах океана глубокие и холодные.

— Я любила тебя. — Кэролайн проводит рукой по его щеке и он наслаждается , или это её воображение? Блондинка встаёт на носочки и почти невинно целует мужчину. Ей приятно наверное было бы, если он проявил хоть долю чувств. — И не смотря не на что, всё так же люблю.

— Возвращайся в свои покои и позови Лизи. — Кэролайн со слезами на глазах выходит, тихо прикрывая двери и бежит по коридору в свои покои, где обязана сказать дочери, чтобы та шла к отцу. Кэролайн не ослушаться Никлауса, никогда.

И девушка не видит и не слышит как Никлаус швыряет стакан с алкоголем в двери, только что закрытые ею. Не видит как за стаканам Никлаус громит всё, что попадает ему под руки. А после сползает по стене на пол и хватается руками за голову.

Двери снова открываются и стоит лишь поднять Клаусу глаза, он весь вспыхивает ненавистью.

— Никлаус, ты...

— Ты не имеешь права появляться здесь! — Клаус встаёт, он снова хладнокровно прячет свои эмоции за тысячами масок. — И тем более ты, Элайджа, не имеешь более не какого права поучать меня.

— Я имею на это поместье такие же права как и ты. — Элайджа входит в комнату и садится на удивительно уцелевшие кресло. — И проявляешь ты желание или нет, я твой брат.

— Ты переспал с моей женой! Ты не мой брат! — Повышает голос на Элайджу.

— Тогда ты послушал лишь неизвестно какого. Никлаус, ты с помощью хлыста заткнул Кэролайн, меня же с помощью отца отослал на север, почти на пять лет.

— Ты... — Хочет возразить Клаус.

— Ты не знаешь правды. — Элайджа перебивает брата всё продолжая говорить. — Я расскажу что было в тот вечер и надеюсь после этого ты перестанешь срывать свою злость на невинную девушку.

— Кэролайн не невинна. — Возражает Никлаус, но всё же даёт право высказаться брату, хотя сам едва ли верит.

— В тот день вы поругалась и ты в первые поднял на неё руку, она упала у камина тем самым обжига спину и шею...


« Пять лет назад. »


"В комнате раздаётся приглушенный стук в дверь и недоуменный таким поздним визитом, Элайджа открывает. На пороге застенчиво стоит девушка. Элайджа отходит, тем самым приглашая её пройти.
— Простите, милорд, за столь поздний час. — Кэролайн смущенно улыбается, осматривая комнату брата её мужа, но каждое её движение откликается невыносимой болью во всём теле. — Я лишь хотела спросить: вы не знаете где можно найти лекаря?
— Уже поздно и скорей всего он ушёл в лес за папоротником, он верит что травы стоит собирать ночью. Вы вполне здоровы, за чём вам врач? — Девушка поджимает губы и смотря в пол поворачивает к Элайджи спиной, опуская сорочку на столько, чтобы были видны ожоги. На коже девушка чувствует невесомые прикосновение. 
— Мы повздорили с вашим братом. — Охрипшим от не выплаканных слёз голосом, отвечает Кэролайн.
— Это он сделал? — Элайджа разворачивает девушку к себе и садят её на свою постель.
— Ну что вы, милорд.
— Что тогда случилось? — Заботливо спрашивает Элайджа.
— Мы повздорили и я оступившись упала у камина и обожглась.
— Я конечно не могу излечить тебя, — Вставая, говорил Элайджа подходя к шкафу. — но облегчить боль мне удастся. Сними сорочку и ложись.
Элайджа в шкафу находит необходимую баночку и возвращается к кровати, на которой всё так же одетой сидит Кэролайн. Девушка не подымает глаз, а её щеки залиты краской.
— Кэролайн, за тридцать пять лет я видел женские тела. — Кэролайн ещё больше смущается, если это вообще возможно и обнимает себя за плечи. — Прости, я нарушил правила такта. Но ты должна понять, я не смогу нанести мазь если ты не снимешь сорочку. Я отвернусь, а ты когда будешь готова, скажешь.
Элайджа отворачивается и ждёт некоторое время, пока за спиной не раздаётся тихое « всё ». Мужчина присаживается на край кровати, открывая баночку с мазью и лёгкими, круглыми движениями втирает содержимое баночки. Закончив он встаёт.
— Кэролайн, сядь ко мне лицом я должен убедится, что ожогов нет спереди. — Девушка повинуется и встаёт садясь лицом к мужчине. Элайджа убирает волосы с шеи девушки и размазывает мазь по шеи и ключицы.
И именно в этот не подходящий момент в личные покоя Элайджи врывается охрана и Никлаус. "


— Дальше ты всё знаешь. — Заканчивает свой рассказ Элайджа и внимательно смотрит на изменяющиеся эмоции на лице у брата.

— И почему ты думаешь что я поверю в этот абсурд? — Никлаус слажевает руки на груди, приподнимая брови.

Клаус смотрит на брата несколько минут до той самой минуты пока двери не открылись и в комнату вошла девочка. Она осмотрела покоя отца и нахмурилась бровки, когда увидела незнакомого мужчину. Элайджа подымается с кресла и присаживается на корточки рядом с девочкой.

— Ты любишь её. — Элайджа проводит рукой волосам Лизи. — Меня зовут Элайджа, я твой дядя.

— Я Элизабет Майклсон. — Девочка неуверенно смотрит на отца. — Ты звал меня?

— Да, мы отправляемся в парк, пойди оденься и спускайся вниз. — Лиз кивает головой и с разрешение отца уходит. Элайджа дожидается когда шаги племянницы стихают и она уходит достаточно далеко.

— Если у тебя есть к ней и своей дочери хоть капля любви, то отпусти их. Кэролайн, достойна быть большим чём просто шлюхой. — Не дожидаясь возражения или ответа брата, он уходит.

Никлаус ещё долго размышлял о словах старшего брата, обдумывая как же ему поступить. Прошла неделя и настал день отъезда Клауса, настало время навестить отца с матерью и объездить свои владения. Последняя ночь в замке, а после долгие шесть месяцев отсутствия. Последняя ночь перед отъездом, когда он завет к себе в покои Кэролайн. И в эту ночь он как никогда нежен, заботливо с ней. При появлении её в покоях, Клаус не сидел с кипами бумаг, а ждал её чуть ли не у самых дверей. В эту ночь не было приказов или ударов за неповиновение, не было жестокости. В эту ночь по особняку разродились крики не боли, а наслаждения. И в первые за долгое время Кэролайн засыпает в покоях Клауса, лежа у него на груди без страха или ненависти.

Утром Кэролайн проснулась от яркого солнца. Тело всё ещё ныло после бурной ночи и вставать было не приятно. Сонным взглядом она огляделась и поняла, что находиться у НЕГО в покоях, но его нет. На подушки, которая всё ещё хранила тепло своего хозяина, лежало письмо.

« Так и не набрался смелости посмотреть тебе а глаза и говорить то, что считаю нужным.
Элайджа рассказал, что было той ночью. И я долго ещё буду карить себя за всю грязь, что ты терпела.
Настало то время когда я могу отпустить тебя. Ты можешь уходить и я позволяю забрать Элизабет. Я буду высылать деньги для содержания дочери. И так же я позволил себе переписать на тебя небольшое поместье на юге у моря. Документы на развод готовы, наш брак был засчитан недействительным. Единственное чего я прошу: пожалуйста не дай Лизи забыть меня и не важно какие это будут воспоминания.

Прощай, любовь моя.

P.S. я надеюсь ты найдешь свою любовь и будешь счастлива. »

К обеду не Кэролайн, не Элизабет не было в поместье Майклсонов. И уезжая из родных мест в голове у блондинке стоял один лишь образ и этим образом был Никлаус.

За тысячу миль от неё в каюте корабля сидел Никлаус он думал о письме и девушке, всё так же не веря, что смог отпустить её.
И в каждого из них в голове был вопрос: а верно ли я поступил?