Цвет Надежды

Глава 42. Взрослая жизнь.

Взрослая жизнь. Все чаще улыбки,

Все реже правдивые речи звучат.

Взрослая жизнь. Все серьезней ошибки,

Но только о них теперь чаще молчат.

Взрослая жизнь — развеяно ветром

То, что вчера волновало всерьез.

Взрослая жизнь — засыпаны пеплом

Яркие краски мальчишеских грез.

Взрослая жизнь — равнодушные лица,

Прощенье обид и стремительность встреч.

А нужно так мало — остановиться,

Чтоб важное что-то в себе уберечь.

Взрослая жизнь, конечно, иная,

Но где-то мелькнет золотое крыло

Птицы-мечты из далекого края,

Из детства, что так незаметно прошло.

И взрослая жизнь вдруг покажется яркой,

Вспыхнув от звонкого смеха друзей.

Наивного детства простые подарки

Среди череды взрослых, правильных дней.

Есть ли у слизеринцев понятие «дружба»?

Этим вопросом в разное время задавались десятки людей, которым не довелось облачиться в форму с эмблемой в виде змеи. Слизеринцы... Расчетливые, холодные, эгоистичные. О них могли говорить, что угодно. А они просто жили. Жили так, как могли, поступая так, как считали нужным. И плевать им было на мнение окружающих.

Тому, кто не побывал в их шкуре, ни за что этого не понять.

Северус Снейп уже не являлся студентом Хогвартса. Но слизеринец — это состояние души. Это на всю жизнь. Можно быть одетым в шелковую мантию, больничную пижаму или маскарадный костюм, твоя аура навсегда пропитывается некой слизеринской составляющей, харизмой, если угодно. Это невозможно стереть, это свойство сродни способности есть или дышать. Ты словно покрыт неким налетом, никому не видимым, но всеми ощущаемым. Возможно потому, что их всегда противопоставляли остальным. День за днем, год за годом.

Так есть ли у слизеринцев понятие «дружба»? Северус не знал ответа на данный вопрос просто потому, что никогда не задумывался над этим. Его мало волновали чужие домыслы, он не обращал внимания на поведение однокурсников в период его учебы. Он никогда не пытался облечь свои действия или чувства в красивые слова. Вот и сейчас, когда Люциус Малфой пригласил его на званый ужин в свое поместье, он не пытался анализировать свои ощущения. И решение принял мгновенно. Он... согласился. Почему? Что-то было в расслабленно-ленивом тоне Люциуса, в его дурацких расспросах об общих знакомых. Какая-то показная небрежность. Да и что могло понадобиться холеному отпрыску старинного рода, наследнику огромного состояния, от него? Да, Северус был неплохим зельеваром. Да что греха таить — хорошим зельеваром. Вот только Люциус об этом знать не мог, а следовательно, интересовали его не профессиональные навыки юноши. Северус не входил в круг «золотой молодежи» — богатых бездельников, которым нечем убить свое время. Их с Люциусом интересы вообще никоим образом не могли пересечься. Они и в школе-то почти не пересекались. А редкое общение происходило на тренировках по квиддичу или же... Именно это «или же» и заставило Северуса согласиться. Ну не былые же матчи его пригласили обсуждать! Выходит, дело в ней? В девочке, которая так решительно вычеркнула его из своей жизни, мигом повзрослев. Или это он сам вычеркнул ее, не пожелав выслушать извинения... Сейчас это казалось неважным. Важно было то, что... «Нарциссе будет приятно тебя видеть» Так, кажется, сказал Люциус? Сначала Северуса охватила скрытая радость. Она вспомнила. Значит, думала о нем, значит, он нужен. И было в этом нечто символичное, словно он рассчитывается со старыми долгами и входит в новую жизнь с чистой совестью и светлой душой. Груз вины перед Нарциссой будет снят, а Лили... Что ж, впереди вся жизнь. Кто знает, возможно, все изменится. Ведь еще вчера он и предположить не мог, что в его жизни вдруг произойдут такие неожиданный перемены.