По ту сторону войны (Редакция)

13 июля 1941

  Я уже привыкла к ночным крикам местных жителей, к комендантскому часу, который с закатом солнца запрещал выходить на улицу. Хоть теперь для этого не было надобности, не было больше тех смельчаков, которые выступали заводилами всяким ночным выходкам. 

Единственное, к чему до сих пор не могу привыкнуть, к нашему почтальону, которого прокляли раз сто в каждом доме. Каждую неделю обязательно среди десятка благодарных пиcем затеряются 2 треугольных, я так ни разу и не осмеливалась заглянуть, что там внутри. 

Такое письмо как-то пришло нашей соседке Алевтине. Ее старшего сына не стало, ему прострелили голову ночью, когда все уже спали. А парню был только 21 год, тетя Алевтина даже вязать ему начала теплый свитер на зиму. Ее глаз я не забуду никогда, а руки, дрожащие от прочтения каждой буковки в письме. "Он храбро сражался". Откуда им знать, как сражался каждый, а сражался ли? Его убили бессовестно и нагло, когда даже сражение не шло. И соболезнования не помогут бедной матери, которая пережила своего старшего сына. У нее воюет еще один - Никита, ему почти 19, а Алевтина боится взять в руки спицы.

 Я помогала жителям города чем могла, впрочем, как и многие молодые девушки в нашем городке, кому в магазин нужно сбегать, кому помощь в саду. Три девочки вместе могут справиться с расколкой дров или спилом дерева.  Как раз время сбора фруктов и овощей, люди запасаются, только теперь не на зиму, а на черный день.

- Павел Егорович, а от мамы или Сережи нет письма? Если оно треугольное, пожалуйста, не говорите, просто скажите, что нету. - Я подошла к почтальону. Он порылся в сумке и вытащил аккуратный конвертик. Облегченно вздохнула.

- На вот, сестренку порадуй, а от мамы вашей действительно ничего нет. - Я поблагодарила его и побежала. 

Это тоже хорошая новость, просто замечательная для Наташи, которая вот уже который день ходит, опустив голову. Ее глаза вспухли от слез. С мамой мы очень тяжело прощались, особенно сестра. Она была буквально привязана к маме, которая не позволила себе проронить ни слезинки за время отъезда. 

Пока я шла домой, над головой пролетело сразу несколько самолетов. И это стало обыденностью, ежедневно один или два проносятся с гулом. Но в этот раз один из самолетов горел. Я что-то крикнула людям, шедшим в ту сторону, но было поздно, рядом с главным фонтаном на центральной улице упал огромный самолет с таким грохотом и взрывом, что меня и всех рядом стоящих откинуло. Я заткнула уши, а сердце колотилось, как безумное.