Тридцать две звезды моей Вселенной

Глава 17. Это слишком сложно

Ее спасли. 

Помогло какое-то чудо. Кровь ее группы как раз оказалась в больнице, которая находится вполне недалеко отсюда. Врачи были очень хорошими. Словно весь мир хотел, чтобы они жила. 

Об это мне сообщил Антон после тех дней, что он провел у нее в больнице. Я там не появлялся. 

Признаться, мне было стыдно, поскольку я не старался спасти ее. Я уже считал ее мертвой и представлял ее лежащей в гробу. А она оказалась жива. В момент, когда мой друг мне сообщил об этом по телефону, весь образ моих мыслей перевернулся. 

Мы никому не говорили об этом, поскольку мой друг попросил меня об этом. Почему так следовало сделать он мне не объяснил. Видимо, все это должно было иметь какой-то смысл, который еще не я не понял.

Порой мне хотелось поехать к ней, но я тут же отдергивал себя от этой мысли, поскольку мне не хотелось смотреть на нее. Что же такого могло произойти с нею, что она решилась на суицид? 

За пару дней я успел изучить ее дом. Одно слово могло описать его полностью:"Уют". Здесь мог найти спасение любой человек. Даже такой противный, как я. 

Много было книг, разных произведений классиков любого времени. Разумеется, они не привлекли меня. Странным было то, что когда я находился в комнатах, тут же ощущался запах полевой ромашки. 

Дома у Оли же пахло розами. 

Стоило мне лечь на диван и закрыть глаза - как мне тут же становилось хорошо. Даже в своей квартире, в которой я жил с родителями, не было такого удивительного чувства. Словно ее дом - мой дом. 

Я не понимал всего этого.

Вроде бы дом похож с моей дачей, но чего-то в моем не хватало. Мне больше не хотелось там находиться. Одну ночь я даже переночевал у нее дома. И признаться, так сладко я никогда еще не спал.  

Я думал, что самым трудным было подружиться с Антоном Павловичем, но я очень ошибся. Ее большой пес был в так называемой печали. Сколько бы я не пытался его накормить - он отказывался. И я отчасти его понимал. Я и сам тосковал по ней. Порой пытался вспомнить ее смех, но не получалось, отчего тут же меня тут же начиналась легкая истерика.