Will you be my Forever?

VI

Аэропорт гудит людьми. Ощущение родного и знакомого покалывает кожу, стоит Чонгуку услышать, что большинство людей вокруг говорит на корейском. Полтора года прошло с тех пор, как он приезжал домой (визит на свадьбу Чимина был коротким и недостаточным, чтобы заново вкусить Сеул). Сегодня всё по-другому, он чувствует себя намного лучше, чем в прошлый раз, пока идёт по аэропорту, толкая перед собой тележку с багажом. Безумные бабочки порхают в его животе, и, несмотря на лёгкую нервозность, он всё равно с нетерпением ожидает своей новой жизни в Корее.

      – Эй, Чон Чонгук! – пронзительно кричат откуда-то сбоку, и Чонгук оборачивается, слегка вздрогнув, наткнувшись взглядом на лучшего друга, который бежит к нему навстречу и машет руками, как огромный вентилятор.

      Чонгук обнимает Чимина, но глазами изучает мужчину, стоящего неподалёку, и его клубнично-розовые волосы. Ответный пристальный взгляд заставляет желудок Чонгука совершить тройное сальто, лицо – залиться румянцем, а сердце – забиться в груди тяжело и быстро.

      Когда Чимин его отпускает, Чонгук нелепо замирает на месте, опьянённый подошедшим к нему Тэхёном. Старший всё так же красив, словно и не было этих впустую потраченных лет; сейчас, может быть, даже намного красивее.

      Как и в последнюю их встречу на улицах Лос-Анджелеса, Чонгук теряется, не зная, как лучше поступить, и только от слабого чиминова толчка в спину он, наконец, умудряется вспомнить, что у него есть ноги. Тэхён, улыбаясь, широко разводит руки, и Чонгук, сделав шаг, попадает в его тёплые объятия. Кровь шумит в ушах, и он чувствует, как горят щёки от знакомых ноток одеколона, окутывающих его. От этого воссоединения с человеком, которого он любит настолько, что готов стоять посреди снующей мимо толпы и вечно тонуть, на него накатывается щемящая ностальгия. Мысленно он уже отругал себя за свои чувства, больше подходящие для влюблённой школьницы, чем для взрослого двадцатипятилетнего мужчины.

      – Я скучал по тебе, – горячим шёпотом ласкает слух. Тэхён, почти мурча, потирается носом, а потом целует его в ухо.

      Чонгук моментально краснеет ещё сильнее и про себя обижается на старшего за то, что тот так на него воздействует. Он больше не может доверять своему голосу – наверняка начнёт заикаться – поэтому, не говоря ни слова, он крепче сжимает тэхёнову талию, зная, что его поймут.