Сгорая дотла

Эпилог

Оберн

Рид умер жарким августовским днем, упав на колени в нашем вишневом саду.

Патология сердца, сказали они. Химиотерапия причинила вред, сказали они. Но это не имело значения, он ушел, забрав мое сердце с собой. Однако, он оставил мне нечто большее в замен. Его любовь была со мной каждый день.

История, над которой я работала тем летом, стала больше историей о нем, чем обо мне.

Мне оставалось лишь писать, изливая душу, и каждая страница моего романа была пропитана нашей любовью. Это были мы, в каждом слове. Оглядываясь назад, я понимаю, что эта история помогла мне лучше понять его, помогла любить его сквозь боль и сомнения. Рид часто говорил о моем огромном терпении, и теперь я понимаю, что именно работа помогала мне его сохранить. Моя книга спасала меня. Спасала нас.

Когда я приняла мучительное решение опубликовать “Сгорая дотла”, я взяла бразды правления в свои руки и направила собственную жизнь в то русло, по которому я хотела ее развивать. Я повзрослела, выучилась, прошла исцеление от собственных страданий и спустя два года превратилась в сильную независимую женщину. Я стала более уверена в себе и своих силах. Поначалу я часто думала о том, не предала ли Рида этой публикацией, но вспоминая те моменты, когда он умолял меня выпустить эту историю в свет, я пришла к выводу, что большим предательством было бы держать ее взаперти, позволяя пылиться на полке. Эта публикация стала значимым шагом к исцелению той дыры, что он оставил в моем сердце.

Я молча вглядывалась в витиеватые позолоченные статуи, припорошенные снегом, пока воды реки подо мной уносили прочь все мои мысли. Изысканные известняковые здания с вкраплениями черных балконов растянулись по обе стороны от моста, а незнакомцы спешили мимо меня с хрустящими багетами, торчащими из коричневых бумажных пакетов. Улыбка медленно растянула мои губы, и сердце затрепетало. Я сделала это, я действительно была здесь.

Я переехала в Париж три месяца назад, использовав гонорар за “Сгорая дотла”, чтобы оплатить поездку в Город Огней. Я стояла на одном из самых фешенебельных городских мостов, наблюдая за апрельским снегом, опускающимся в воды Сены. Я вдохнула необычно прохладный воздух и, засунув руки в карманы, прошла несколько кварталов по левому берегу. Я уже не раз обошла этот район вдоль и поперек, побывав в местах, где жили и работали Пикассо, Хемингуэй и Фитцджеральд. Это был ни с чем несравнимый опыт. Окна античных книжных магазинов заставляли меня замирать в восхищении, а от изысканной красоты узких улиц захватывало дух. Париж оправдывал все мои ожидания.