Я тот, кто приносит облегчение больным, когда они, задыхаясь, лежат на спине,
А сильным, твердо стоящим мужчинам я приношу еще более нужную помощь.
Я слышал, что было говорено о вселенной,
Слышал и слышал о множестве тысяч лет.
Это, пожалуй, неплохо,- но разве это все?
Я прихожу, увеличивая и находя соответствия,
Я с самого начала даю большую цену, чем старые сквалыги-торгаши,
Я сам принимаю размеры Иеговы,
Я литографирую Кроноса, его сына Зевса и его внука Геракла,
Я скупаю изображения Озириса, Изиды, Ваала, Брамы и Будды,
В мой портфель я сую Манито, и Аллаха на бумажном листе, и гравюру распятия.
Вместе с Одином, с безобразным Мекситли и с каждым идолом, с каждым фетишем,
Платя за этих богов и пророков столько, сколько они стоят, и ни одного цента больше,
Соглашаясь, что они были живы и сделали то, что надлежало им сделать в свой срок
(Да, они принесли кое-что для неоперенных птенцов, которые должны теперь сами встать, полететь и запеть).
Принимая черновые наброски всевозможных богов, чтобы заполнить их лучше собою,
Щедро раздавая их каждому, и мужчине и женщине,
Открывая столько же или больше божественности в плотнике, который ставит сруб,
Требуя, чтобы перед ним преклонялись больше, чем перед всеми богами, когда он, засучив рукава, орудует молотком и стамеской,
Не споря, что бог посылал откровения, считая, что ничтожный дымок или волос у меня на руке непостижимы, как любое из них,
Пожарные, качающие воду насосом или взбирающиеся по лестнице, приставленной к дому, для меня не менее величавы, чем боги античных сражений,
Я слышу, как звенят их голоса сквозь грохот обвалов,
Их мускулистые ноги несут их в целости над обугленной дранкой, их белые лбы невредимы средь пламени;
Жене машиниста с младенцем у сосков я молюсь о каждом, кто родился на свет,
Рядом свистят три косы на покосе в руках у дородных ангелов со вздутыми на поясницах рубахами;
Клыкастый и рыжий конюх искупил все свои грехи, настоящие и будущие,
Когда распродал все, что имел, и пошел пешком, чтобы заплатить адвокатам, защищающим брата его, и сидел рядом с ним, пока того судили за подлог,
И быку и букашке еще не молились, как нужно,
Никому и но снилось, как восхитительны грязь и навоз.
Сверхъестественное - не такое уж чудо, я сам жду, чтобы пришло мое время, когда я сделаюсь одним из богов,
Уже близится день для меня, когда я стану творить чудеса не хуже, чем наилучшее из них.
Клянусь жизнью! Я сделаюсь вскоре творцом всего мира,
Уже и сейчас полагая себя в лоно теней, которые таятся в засаде.
